Божья кара - [9]

– Как получится.

– Ты не имеешь права уезжать, пока не пришибешь маньяка. Понял? Спрашиваю – понял?

– А если он меня?

– Это я беру на себя. Будешь под моей крышей. Понадобится помощь... любая... – Слава помолчал. – Я с тобой. Усек?

Слава произнес не пустые слова. Он был своим человеком и в криминальных кругах, и в уголовном розыске, и в местных властях – все эти ребята предпочитали проводить свои посиделки именно в «Богдане». Случалось, что они отмечали свои победы одновременно: и тогда только Слава Ложко мог разобрать, кто из какой компании. Громадный, седой, с лицом, словно высеченным из розового сердолика, он действительно везде был не просто свой человек, а как бы даже в авторитете. С ним советовались, ставили в известность и полушутя даже отчитывались и воровские авторитеты, и следователи, и чиновники поссовета, зная, что дальше Славы никакие сведения не пойдут. Ни в какую сторону.

– Спрашиваю – усек? – повторил вопрос Слава.

– Ты о другом спрашиваешь... Ты хочешь знать, не дрогну ли я? Так вот – не дрогну. Сезон заканчивается в октябре... Время есть.

Слава протянул громадную свою ладонь размером в две нормальных и молча пожал Андрею руку.

– На Свету не надейся – она рехнулась.

– Я знаю. А Вера как?

– Это наш человек.

– Значит, нас уже трое?

– Ни фига! Я всю свою банду брошу в это дело. И феодосийский угрозыск. И из криминала ребята не откажутся помочь. Они таких шуток не любят. Им только скажи кто... И завтра утром его по кускам собирать будут. А для начала по горным дорогам прокатят.

– Это как?

– Хорошая веревка, петля вокруг пояса, второй конец за бампер. И небольшая прогулка вокруг Карадага. Когда останавливаются, петля чаще всего уже пустая. Правда, немного запачканная. Но кровью мы все немного запачканные. Или освященные. Уже жертвенной кровью.

– Какой кошмар! – восхитился Андрей.

Слава поднял руку, привлекая внимание пробегающей мимо официантки.

– Жанна, значит, так... Наш юный друг, – он кивнул в сторону Андрея, – в северном стойбище, Москва называется, провел зиму без коктебельского коньяка, представляешь?! Мы можем ему помочь?

– Поможем, Вячеслав Федорович! Надо спасать человека.

– А закусить – сама придумай что-нибудь. Теперь послушай, – Слава придвинулся поближе к Андрею, когда Жанна отошла. – Зацепки есть. Этот любитель маленьких девочек следы свои все-таки оставил. Я разговаривал с ребятами из уголовного розыска – у Светки вся квартира в отпечатках. Среди них отпечатки и убийцы. Какие именно принадлежат ему – сейчас ребята устанавливают.

– Как? – не понял Андрей.

– Ищут хозяев всех отпечатков. Некоторые сами откликнулись и пришли, предъявили свои пальчики. На Светку надежд никаких. Но ты должен провести с ней работу – вдруг расколется. У нее в голове завелись тараканы, их надо выводить. Ведь она знает, кто это сделал. Или догадывается. Ты, как отец...

– Как я понял, с этим вопрос уже решен?

– Послушай меня. – Слава замолчал, ожидая, пока Жанна расставит на столе графинчик, рюмки, тарелочки с сыром. – Я знаю Светку давно и подробно. И у меня по ее поводу нет никаких иллюзий и заблуждений. Ты уже убедился – я знаю все, что происходит в Коктебеле в данный момент. Я знаю всех, кто у нее ночевал, а кто только собирается.

– Кроме одного, – заметил Андрей.

– Это кого?

– Кроме убийцы.

– Я не уверен, что он у нее ночевал. То, что он сотворил, с ночевкой не совмещается. Но бывают отклонения. Во всяком случае, когда ты сегодня позвонил в ее дверь, я об этом знал в ту же минуту. И сколько кагора выпил у Веры, тоже знаю. И кто ей этот кагор доставляет. И почем.

– Тогда мы победим, – усмехнулся Андрей.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – без улыбки ответил Слава. Он наполнил рюмки коньяком, помолчал, пристально глядя на Андрея, словно сомневаясь – справится ли тот со всем, что на него свалилось. – За победу.

– На всех фронтах, – добавил Андрей.

– А вот этого не надо, – жестко сказал Слава. – У нас один фронт. Одна задача. И все силы мы должны сосредоточить в одном направлении. Понял? Никаких фронтов. И пить ты будешь только у меня. И нигде больше. И не больше того, что я тебе налью. Прежняя твоя вольница закончилась. А то пиво на скамеечке он пьет, то коньяк со Светкой хлещет, кагором с Верой балуется, моим гостеприимством пользуется... Завязали, Андрюша. За это и выпьем.

– Один вопрос... А как ты узнал про коньяк со Светой?

– Ты его купил в киоске возле почты, когда к ней направлялся. Своего у нее нет, она за ночь все выхлестывает. Могу сказать, какая емкость бутылки, сколько звездочек на этикетке и сколько ты за него заплатил и какими шутками обменялся с продавцом Надей. Три звездочки, граненая бутылка, емкость пол-литра. Раньше ты на Светке так не экономил.

И Андрею ничего не оставалось, как в очередной раз восхититься службой оповещения Вячеслава Федоровича.

– Неужели у тебя еще хватает сил стихи писать?

– Придешь ко мне – подарю новую книгу! «Люди и птицы» – так она называется, – в глазах Славы на мгновение вспыхнули сатанинские искорки.

Над Коктебелем полыхал июльский полдень. Кара-даг дрожал в раскаленном воздухе, синева неба была выжжена, и над морем простиралось серое пространство зноя. Изнемогающие пляжники сгрудились под тентами, и только дети как ни в чем не бывало визжали в обессилевшей от жары прибрежной волне. Другие звуки просто не протискивались сквозь вибрирующие, поднимающиеся от гальки струи обжигающего воздуха.