Божий спецназ - [39]

Нога выскользнула из захвата, а другая врезалась отцу Василию прямо в живот. Дыхание сразу перехватило, а руки священника в последнем порыве поймали только воздух. Чичер кувырком назад вскочил на ноги, рывком выдернул из-за ремня пистолет. Отец Василий не стал ждать выстрела. В том, что пистолет наверняка стоял на боевом взводе, он не сомневался. Это был обычный «макаров», у которого достаточно иметь патрон в патроннике и стрелять «самовзводом», лишь сняв его с предохранителя.

Грохнул выстрел, и пуля вжикнула около самого уха священника, когда он, еще не оправившись после удара в живот, скатился с дороги в поросший кустарником придорожный овражек. «Ряса была черная, – с некоторым сожалением вспомнил священник, – она сейчас хорошо бы меня скрыла в темноте. Как же нелепо все получилось-то!»

Чичер буквально секунду постоял, прислушиваясь к шуму ветра в ветвях деревьев. Отец Василий, замерев в ложбинке среди кустарника, тоже прислушался. Ясно был слышен отдаленный гул автомобильного мотора. «Только бы мужики-охотники, – успел подумать он, – тогда ему только бежать останется, не будет он в перестрелку ввязываться. Или сейчас в мою машину прыгнет и попытается удрать».

Но Чичер проявил больше хладнокровия. Он быстрыми шагами подошел к краю дороги и, всматриваясь во тьму, поднял пистолет. Четыре пули, выпущенные веером вдоль овражка, по расчетам преступника, должны были выдать место, где прятался его противник. Скорее всего, одна точно его заденет, что тоже выдаст священника.

Одна из пуль врезалась в землю прямо перед лицом отца Василия. Какая-то щепка больно впилась в щеку, но священник не успел сосредоточиться на этой мелочи, как ощутил следом тупой горячий удар в бедро. Каким-то чудом отец Василий не издал ни звука и даже не дернулся. Стиснув зубы, он почувствовал, как нога вокруг того места, куда попала пуля, сразу онемела. Потом появилась тупая сильная боль. Штанина стала намокать теплым и тяжелым, а боль все усиливалась и усиливалась. Она стала острой и жгучей, буквально разламывающей ногу. С каждой секундой терпеть ее становилось все невыносимее. Отец Василий лежал, не шевелясь, все его сознание наполняла невыносимая боль. Его начинало потихоньку трясти, к горлу подступила тошнота, но глубокими вдохами священник пытался с ней бороться. Каким-то краем сознания он услышал, что машина, судя по звуку мотора, приближается.

Чичер громко выругался и бросился к машинам. Отец Василий, наконец, тихо застонал и схватился за мокрую от крови штанину. В ноге пульсировала кровь и нестерпимо ломило. Понимая, что надо остановить кровь и что на это у него нет времени, священник приподнялся и увидел приближающийся свет фар. Чичер демонстративно суетился около машин, что-то изображая. Наверное, панику или возмущение, что кто-то врезался в его машину. Тем не менее к приближающейся машине он лицом не поворачивался. А через секунду отец Василий понял, что подъезжающая машина – милицейский «уазик» Белоусова.

Участковый остановил машину посередине дороги и, не выключая двигателя и фар, вышел из кабины. Отец Василий, превозмогая боль и головокружение, выбрался наконец на край дороги.

– Паша, осторожно! – крикнул священник, как ему показалось, во весь голос. – Это Чичер!

Крик почти потерялся в шуме ветра и шелесте ветвей деревьев, но лейтенант его услышал. Точнее, услышал голос, а додумал ситуацию, когда увидел в свете фар своей машины человека. Бородатый мужчина в фуфайке с трудом выбирался на четвереньках на дорогу, волоча правую ногу, штанина на которой потемнела.

Чичер сразу все понял. Он понял, что у него два противника, правда, один может быть ранен, но это не точно. Все планы теперь были нарушены. Сберечь милицейскую форму от повреждения не удастся. Да и не это теперь стало самым главным. Самым главным было быстро обезвредить участкового, который, в отличие от священника, был вооружен. С Мишей Шатуновым можно было покончить и чуть позже. Покончить наконец с преследовавшим Чичерова «злым роком».

Отец Василий догадался, как теперь поступит его старинный враг. Понимал он и то, что Белоусов не успеет быстро вытащить пистолет, передернуть затвор, загоняя патрон в патронник, и тем более выстрелить первым. А Чичер уже сунул руку за пояс. Сейчас она метнется навстречу Белоусову, но уже с пистолетом. Единственное, что отец Василий мог сделать с расстояния в несколько метров, лежа на обочине с простреленной ногой, это поднять небольшой, но увесистый сук и из последних сил метнуть его в Чичера.

Он умудрился попасть. Причем в тот самый момент, когда рука с пистолетом уже смотрела на участкового. От острого, непреодолимого желания все изменить или остановить опять появилось странное ощущение, что мир вокруг замедлился в своем беге. Брошенный его рукой сук, вращаясь, как бумеранг, летел в Чичера, который в этот момент выпрямлял руку с пистолетом. Белоусов, понявший все, уже расстегивал кобуру и одновременно неуклюже отклонялся в сторону, пытаясь укрыться за своей машиной. Сук ударился в локоть Чичеру и разломился надвое. Рука с пистолетом непроизвольно дернулась, ствол пистолета отклонился не больше чем на десять-пятнадцать градусов. Этого было достаточно, чтобы пуля ушла в сторону от участкового.