Божьи яды и чёртовы снадобья. Неизлечимые судьбы посёлка Мгла - [6]
В тот день, когда Бартоломеу Одиноку, в лучшем костюме лучшего друга, явился к родителям невесты, он торжественно заявил:
— Я не негр.
— А кто же ты тогда?
— Я мулат крайней степени мулатства.
Несмотря ни на что хваленая порода вопреки предсказаниям не «испортилась». Деолинда родилась светленькой, кожа у нее была еще светлее, чем у матери, ну а кожа в потаенных местах — и говорить нечего.
— Да, она действительно везде очень светленькая, — подтверждает Сидониу.
— А вы откуда знаете?
— Я врач, не забывайте, дона Мунда, — отвечает он, не моргнув глазом.
Но от греха подальше быстро переводит разговор на другую тему:
— Кстати, мне показалось, что наш Бартоломеу сегодня выглядит веселее и бодрее.
— Этот, — так она называет мужа, — этот все еще глазеет, как дурак, в окно на девушек…
В глубине души ей жаль его. Уже несколько лет у него слюнки текут, стоит ему увидеть на улице смазливую девчонку. Но появись в один прекрасный день в дверях пышная красотка, он бы остолбенел и не двинулся с места.
— Слюнявый пес не кусается.
Поражение, которое она ему предрекает, имеет для нее вкус победы. Чутье подсказывает доктору, что своими пророчествами она утоляет давно лелеемую жажду мести.
Сидониу ставит в угол зонтик и идет за хозяйкой на кухню. Предмет, обычный для него, в этой обстановке выглядит странно. Здесь никто не ходит в дождь под зонтиком. Просто пережидают дождь. Поселок Мгла знает только зонтики от солнца. В ясные дни можно прятаться от гнева царственного светила. Вот в пасмурные утра не стоит дожидаться, когда рассеется туман. Мгла, морось, вредоносная роса, давшая поселку имя, это пепел облаков. А облака здесь такие горючие, как нигде в мире.
— Правда, что ваш муж семь раз уходил из дома?
— Я не считаю, сколько раз он уходил, считаю, сколько раз возвращался…
— Так вернее.
— Говорю вам, доктор: я в выигрыше. Потому что возвращался он чаще, чем уходил.
— Однако странная бывает арифметика…
— Хотите верьте, хотите нет, я получала мужа назад с лихвой.
Она сыплет рис в решето. Перебирает рисинки так медленно, будто ласкает каждую. Грохочет гром, и вмиг смолкают стрекозы. Тишина на секунду становится шире саванны. Но проходит мгновение, и снова вступает пронзительный насекомий оркестр.
— Извините за неуместное любопытство, но я спрашиваю исключительно из профессиональных соображений. Во время этих семи побегов не подхватил ли он каких-нибудь болезней?
— Он бежал уже больным. Побег — это и есть его болезнь.
— Но с теми другими женщинами…
— С другими женщинами? Кто вам сказал, что были другие женщины?
— Так он не уходил из дома?
— Уходил, но не поэтому. Не все же в мире происходит из-за женщин, в конце-то концов…
— Извините, дона Мунда, мне не следует вмешиваться в вашу личную жизнь. Но я врач и должен знать, какие заболевания перенес мой пациент. В том числе, как ни прискорбно, и венерические.
— Мой муж всегда был мне верен. Он спал с другими, но мне не изменял никогда.
— Простите, не понимаю.
— Когда он изменял мне, я изменяла вместе с ним.
— Все равно не понимаю.
Вот какую стратегию изобрела она, чтобы направлять в нужное русло мужнино стремление налево. Ночью, пока он спал, она нашептывала ему на ухо непристойности, изменив голос, притворяясь другими женщинами. И подбивала его на что-нибудь остренькое, на игры, от которых щекотало нервы и мороз пробегал по коже. Она навевала ему сны, где он видел себя с самыми разнообразными любовницами. И так, во сне, удовлетворялся по самое немогу. Наяву муж принадлежал только ей.
— Он изменял мне. Но женщин, с которыми он изменял, никогда не было на свете.
— Теперь понятно.
— Всеми его шлюхами была я.
— Снимаю шляпу перед вашей изобретательностью, дона Мунда.
Слабая улыбка на ее лице — как редкие скромные цветочки в траве. Ни гордости, ни тщеславия.
— Сколько ж я с ним блядовала, доктор, — повторяет она. Но это не жалоба. Простая констатация. И под конец вздыхает: — В постели у женщины два счастливых мгновения: первое, когда мужчина на нее взгромождается, второе — когда мужчина наконец слезает с нее.
Она потряхивает рис в сите, чтобы выбрать мусор. Потом, преодолев себя, признается:
— Могу я вам сказать по секрету, доктор? Только во время того блядства мне было по-настоящему хорошо.
Но это время тоже прошло. Теперь она — ни жена, ни шлюха. Уже несколько лет, как они не спят вместе: у каждого своя комната, у каждого свои сны.
— Теперь мы — как кольцо и палец. Не нужны друг другу, но и врозь не живем.
Она и не думает спорить с судьбой. Стыд — единственный трофей тех бесславных битв. В остальном Мундинья разделяет судьбу всех женщин поселка: ей совестно, что родилась, она боится жить и жалеет, что до сих пор не умерла.
— А можно спросить, почему вы стали спать врозь?
— Жизнь — река, доктор. Течение то прибьет одного к другому, то отгонит.
— Вы счастливы, дона Мунда?
— Я не несчастна. Но и не счастлива.
Она объясняет: жить без счастья и горя — больнее, чем страдать. Настоящее наказание — не прожорливое адское пламя. Настоящая казнь — вечное чистилище.
— Жизнь научила меня: горя бояться — счастья не видать.
И улыбается, ощутив, как ее нежно щекочет бог весть какое воспоминание. Потом встряхивает головой, опирается рукой о колено, чтобы встать. И оказывается с врачом лицом к лицу.
Книга крымского писателя Вячеслава Килесы «Юлька в стране Витасофии» состоит из сборника «Рассказы для детей и взрослых», повести «Приключения щенка Тяпуся», исторических преданий «Легенды Белогорья», повести «Хроника одной семьи» и написанного в стиле фэнтези романа «Юлька в стране Витасофии».«Рассказы для детей и взрослых» предназначены тем, на кого указывает заголовок. Начинаются они с веселого события — загоревшегося чердака, позволившему пятилетнему Вовке не только насладиться поднявшейся суматохой, но и подружиться с начальником пожарной команды.
Перед лицом надвигающейся катастрофы планетарного масштаба Россия и Япония оказываются прочно связаны узами тайных соглашений. На карту поставлено выживание всего человечества или по крайней мере определенной его части. В ожидании рокового удара астероида правящие круги и разведывательные структуры двух стран начинают сложную игру, ставка в которой – миллионы человеческих жизней. В ходе этой затянувшейся схватки разведслужб выявляются ключевые особенности национальной этики и эстетики, особенности национального характера, принципиально разные мировоззренческие установки, существующие на Востоке и на Западе.
Книга: О чистой одухотворённой любви.О том, как получить превосходное образование, одобрение, уважение и общественное признание.О жизненных, во многом не зависящих от воли человека, двух тысячелетних событиях, сопровождавших потомков иудейского царя Цидкиягу.О тайно переправленных в Израиль иудейских сокровищ Хазарского Каганата.О исполнении верующими людьми всех установленных Богом заповедей.О начале религиозной службы, в восстановленном к Божественному предназначению Третьем Иерусалимском Храме.О возвращении из тайных хранилищ, священных реликвий Первого и Второго Храма разрушенных тысячи лет назад.О создании прообраза совершенно нового общества на Святой земле.О напоминании людям: Что белое выглядит, как белое, а чёрное выглядит, как чёрное.О лучших человеческих качествах: честности, гражданственности, милосердии, уважении к закону, здоровой предприимчивости, трудолюбии, умению противостоять любым видам насилия.О том, как с должным уважением и доверием относиться к людям.
В сборнике стихов, который сейчас находится в ваших руках, собраны стихи большого жизненного периода автора – 7 лет. Для того, чтобы читатель смог увидеть, как произведения росли вместе со своим создателем, они стоят в хронологическом порядке без попытки объединить их по темам, стилю, направленности. Рядом со стихами о любви соседствуют философские размышления, а рядом со стихами о природе – произведения о близких. Автор хочет показать, насколько его затрагивают все события его жизни, все грани, чувства, разочарования, раскрывает читателю свои боль, любовь, надежды, радость, пытаясь стать понятным и быть услышанным.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Четвертая книга молодого иркутского писателя является вполне логичным продолжением трех предыдущих («Вокруг Байкала за 73 дня», 2002 г., «ССО», 2004 г., «Выруба», 2005 г.).«Жизнь коротка и склеена из различных сюжетов, значения которых порой непонятны, порой не поняты» — утверждает автор, предполагая, что есть всего четыре способа завершить свою работу за монтажным столом судьбы.