Божьи дворяне - [39]

Кара-китаи не были мусульманами. В то же время не существует никаких достоверных доказательств того, что они были христианами, или что среди них имелись более-менее многочисленные или влиятельные группы христиан, или что хотя бы один их киданьских правителей-гурханов в середине XII в. принял христианство. Во всяком случае, Елю-Чуцай потомок киданьской династии Великого Ляо, знаменитый «премьер-министр» Чингис-Хана, судя по описаниям, был полностью китаизированным конфуцианцем (а по мнению Л. Н. Гумилева — буддистом). Но западно-азиатские христиане смешивали кара-китаев с караитами (кераитами) — монгольским племенем, чьи правители за несколько десятков лет до победы кара-китаев над сельджуками под Самаркандом действительно приняли христианство несторианского толка. Сходство между ними и, соответственно, путаница, усугублялись еще и тем, что христиане-караиты в XIII в. покорили кара-китаев и основали на кара-китайской территории свое собственное государство, в свою очередь, покоренное Чингис-Ханом.

В середине XII в. христианский правитель караитов именовался китайским титулом Ван-Хан (по-китайски «ван», созвучное христианскому имени Иван-Иоанн, означало «царь», «король» или «князь царствующего дома»). Известие о том, что после разгрома мусульман-сельджуков под Самаркандом в Средней Азии немусульманами возникло новое обширное, и притом не мусульманское, а враждебное мусульманам государство во главе с Ван-Ханом, было воспринято в христианской западно-азиатской среде как известие о победе, одержанной над мусульманами могущественным христианским «царем (царем-попом, попом) Иваном» (которого крестоносцы-«франки» именовали «Жаном» или «Жеаном», а крестоносцы германского происхождения — «Иоанном» или «Иоганном»).

Чуть позднее это путаное известие было приукрашено дополнительной легендой о том, что победоносный среднеазиатский царь-христианин был в то же время и священником (первосвященником или пресвитером). Такой «царь-священник» весьма напоминал упоминавшегося в Библии святого палестинского «царя-священника» Мелхиседека, «царя Салимского» (Иерусалимского), считавшегося прообразом Самого Господа Иисуса Христа и причастившего ветхозаветного патриарха Авраама хлебом и вином после победы над царями язычников, что как бы вводило его в орбиту борьбы между христианами и мусульманами за Иерусалим и всю Святую Землю. В первой же дошедшей до нас (1145 г.) записи о «царе Иване» германского епископа Оттона Фрейзингского, среднеазиатский победитель мусульман был назван «царем-священником Иоанном». Летописец при этом добавил, со ссылкой на письмо некоего сирийского католического епископа в Рим, что царь-священник Иоанн после победы над мусульманами якобы двинулся из Средней Азии на запад с намерением оказать помощь христианскому Иерусалимскому королевству, дошел до реки Тигр, но там остановился, не имея судов для переправы через реку.

По прошествии нескольких лет большой популярностью среди «латинских» крестоносцев и даже в самом Риме пользовалось фантастическое «письмо пресвитера Иоанна», якобы отправленное им византийскому императору Мануилу I Комнину (вольное переложение его содержания вошло в золотой фонд древнерусской литературы под названием «Повести об Индейском Царстве»). Когда же, в результате монгольских походов, были разгромлены в Средней и Западной Азии мусульманские государства и в Западную Европу проникли достоверные сведения о наличии среди монголо-татар христиан и об охотном зачислении монгольскими ханами христиан к себе на службу, «франки» вспомнили о «царстве пресвитера Иоанна (или „попа Ивана“) далеко на Востоке» и решили всерьез попытаться разыграть «монгольскую карту». Тем более, что монголо-татары еще в 1242 г. наголову разгромили в битве при горе Кесе-Даг 70-тысячное мусульманское войско султана турок-сельджуков Кей-Хосрова II (которым, как это ни странно, командовал православный христианин — грузинский князь Шервашидзе, абхаз по происхождению, из рода Чачба, доблестно павший под монгольскими мечами)! После разгрома турок татаро-монголами при Кесе-Даге земли сельджуков были настолько опустошены пришедшими из Центральной Азии «несущими смерть Чингис-Хана сынами», что к 1307 г. сельджукский Иконийский султанат — этот столь грозный еще недавно враг левантских «латинян» и «греков» («византийцев») распался на части. А «греки», основавшие после потери в 1204 г. Константинополя в Малой Азии Никейскую империю (преемницу Византийской), заключили с монгольскими «желтыми крестоносцами» военно-политический союз.

На фоне этих грандиозных военных катаклизмов оказалось почти незамеченным современниками возникновение на обломках сельджукского султаната независимого княжества (бейлика) турок-османов (названных так по имени своего предводителя Османа — вождя маленького кочевого рода, выделившегося из состава большого огузского племени Кайы). Впрочем, история возникновения Османской державы выходит за рамки нашего повествования.

Король-крестоносец Людовик IX Французский направил в качестве посла к монголам фламандского монаха-минорита Вильгельма Рубруквиса (Рюисбрэка), прибывшего после полного опасных приключений и лишений путешествия в 1254 г. ко двору Великого Хана и принятого самим Менгу. Он застал монгольского владыку пребывавшим в готовности напасть на магометанские государства Западной Азии, не изъявившие желания добровольно признать себя вассалами монголов, и уничтожить их. Друзья Менгу-Хана уже были его вассалами, своих врагов он намеревался истребить или превратить в своих вассалов.