Божественная сила - [50]

Эд Уандер закрыл глаза в немом призыве к высшим силам.

Но Базз быстро сказал:

— Значит, вы с ним были знакомы, когда он был моложе. Послушайте, а он в то время питал какие-либо идеи насчет создания новой религии? Религии со множеством социоэкономических аспектов.

— А самое важное, не упоминал ли он вам что-нибудь о своей способности, о Силе проклинать? Накладывать заклятие на, скажем, телевидение? — спросил Эд.

— Не говорите ерунды, — сказал профессор Мак-Корд.

Эд щелкнул переключателем на столе.

— Билла Оппенхеймера, — сказал он.

Экран заполнило лицо Оппенхеймера. Эд видел его впервые со времени вчерашнего допроса. Оппенхеймер сказал:

— Да, сэр.

— С этой минуты вы отвечаете за выяснение прошлого Таббера, — сказал Эд. — В качестве отправной точки у нас есть данные о его учебе. Он получил академическую степень по экономике в… минутку… — он обернулся к Мак-Корду. — Какой колледж?

— Гарвард.

Эд Уандер посмотрел на него с упреком.

— Ну конечно, это не мог быть какой-нибудь дурацкий колледж библейского толка. Непременно Гарвард!

Он повернулся обратно к Оппенхеймеру.

— В Гарварде. Отправьте туда команду. Нам нужно все, что угодно, что только можно узнать о Таббере. Что он изучил. Проанализировать слово за словом все книги, которые он держал в руках. Отыскать его соучеников и выяснить все подробности, которые они в состоянии вспомнить. Раскопать его знакомства. Найти всех женщин, с которыми он встречался, они сейчас по крайней мере среднего возраста. У него есть дочь. Выяснить, на ком он женился. Что случилось с его женой. Жива ли она еще… Ладно, не вам это объяснять. Нам нужен полный отчет обо всех периодах жизни Таббера. Проясните этот вопрос с генералом Крю, если необходимо. Если вам нужны люди, есть ЦРУ, ФБР и Сикрет Сервис.

— Понял, — сказал Оппенхеймер. — Слушаюсь, сэр.

Его лицо исчезло с экрана.

— Ну, ты даешь, — сказал Базз. — Эд, у тебя появились замашки настоящей большой шишки.

— Если вы интересуетесь Джошем Таббером, — сказал несколько заинтригованный Мак-Корд, — вы в Гарварде много не найдете. Он там получил только академическую степень. Насколько я помню, докторат он заработал в Сорбонне, и, если не ошибаюсь, до того учился либо в Лейдене, либо в Гейдельберге. По-моему, изучал классическую философию.

— Философию? — повторил Эд Уандер.

— Приоритеты этического гедонизма, как мне помнится, — подтвердил Мак-Корд.

Базз допил содержимое своего стакана одним отчаянным глотком.

— Гедонизм! — сказал он. — И Таббер. Типа ешь, пей и веселись, потому что завтра все помрем, да?

— Ну, знаете ли, гедонизм более серьезное учение, — сухо заметил Мак-Корд. — Вкратце: Эпикур учил, что человек не только действительно стремится к наслаждению, но, более того, ему следует так поступать, потому что наслаждение — это единственное, что есть хорошего. Однако существенным является его определение наслаждения…

— Ладно, — сказал Эд. — Значит, Таббер расширил свой кругозор, изучая философию. Послушайте, профессор, я передам вас в руки моих ассистентов, которые запишут все, что вы вспомните о Таббере, а также все, что вы можете сказать о либанах, колдунах-знахарях, заклинаниях и проклятиях.

Когда профессор ушел, Эд взглянул на Базза, а Базз на Эда.

Через некоторое время Эд включил экран и сказал:

— Майора Дэвиса.

Когда появилось лицо Дэвиса, Эд сказал тоном упрека:

— Ленни! Этнологи, конечно, ученые, но они не знают, что такое проклятия. Найдите нам таких ученых, которые в этом разбираются. Возьмитесь за это всерьез, Ленни. Нам нужны результаты.

Майор Леонард Дэвис тоскливо посмотрел на него, открыл рот, собираясь очевидно запротестовать или, по крайней мере, пожаловаться, но поразмыслил и закрыл его.

— Слушаюсь, сэр, — сказал он. — Ученых, которые знают, что такое проклятие.

Его лицо исчезло.

— Ты быстро делаешь успехи, — одобрительно сказал Базз.

Они еще некоторое время смотрели друг на друга.

Наконец Эд включил экран и сказал:

— Соедините меня с Джеймсом С. Уэстбруком. Он живет к югу от Кингсбурга.

— Да, сэр, — сказала Рэнди, и через несколько мгновений на экране возникло лицо Джима Уэстбрука.

— Привет, Крошка Эд, — сказал он. — Прошу прощения, я жутко занят. Если ты не против…

Эд Уандер пропустил его слова мимо ушей.

— Послушай, когда мы в прошлый раз говорили о чудесах, ты сказал, что в них веришь. То есть, что ты веришь в существование явлений, которые нельзя объяснить при помощи нынешних научных знаний.

У Джима Уэстбрука на экране был такой вид, будто он торопится, но он все же ответил:

— Я рад, что ты стал выражаться точнее, приятель. Мне не нравится термин чудо.

— Ладно, послушай, ты веришь в проклятия? — спросил Эд. Он ждал, что собеседник станет отрицать.

— Разумеется, — сказал Уэстбрук. — Я немного занимался этим вопросом.

— Я говорю не про эти колдовские штучки, когда жертва убеждена, что заболеет, раз колдун наложил на нее заклятие — ну и в результате, естественно, умирает. Я имею в виду…

— Я действительно тороплюсь, — сказал Уэстбрук, — но… Послушай, приятель, колдуну не приходится убеждать жертву в том, что она будет жертвой. Жертва убеждается потому, что она на самом деле заболевает. Я пришел к выводу, что предзнаменования — это что-то, с чем не стоит шутить. Они не зависят от веры или суеверий, ни со стороны жертвы, ни со стороны практикующего. Точно так же, как ивовый прут, он же «волшебная лоза», работает у людей, которые совершенно убеждены, что он не сработает.