Божественная бездна. Книга 2 - [35]

— Вижу, тебе нравится возиться со зверушками, — усмехнулась Веста, присевшая на алтарь. — Но я рада, что предпоследний жилец попался такой удачный. Живи тут не некромант, а какая-нибудь фея воды, и пришлось бы вначале все выжечь, прежде чем захватить алтарь.

— Хочешь сказать, что я смогу присоединить еще лишь один вид либлинов?

— В текущем состоянии. Твоя плоть — каменные либлины, кости — скелетные, кровь — огненные, — объяснила Веста, закинув крошечные ножки одну на другую. — Этим ты уже отсек большую часть других планов.

— Взять воду, воздух и жизнь не выйдет. Я понял. Ты говорила, что есть двенадцать основных планов. Какие они вообще, и какой у меня выбор?

— Спроси ты меня об этом вчера — сказала бы, что есть только четыре. Память восстанавливается медленно, — с грустной усмешкой сказала огненная фея. — Итак. С первичными стихийными планами все понятно? Огонь — Вода. Камень — Воздух. Дальше… Тьма и Свет. Жизнь — Смерть. Небеса — Преисподняя. Порядок и Хаос.

Перечисляя планы, фея чертила в воздухе пентаграмму с зависающими горящими надписями. Получалось нечто, напоминающее привычные мне часы, где на двенадцати стояли «небеса», на трех «порядок», на шести «преисподняя», а на девяти «хаос». Остальные распределялись между ними. Так «камень» закономерно оказался в нижнем правом квадрате «преисподней». А огонь там же, но с другой стороны, у «хаоса».

— Существуют тысячи аспектов, так или иначе связанных с двумя и более планами, — пояснила Веста. — Лава между камнем и огнем, не самый сложный пример. Так дерево — жизнь, вода, порядок, свет. Но можно найти и боле причудливые комбинации, — с этими словами фея развернула пентаграмму, которая оказалась весьма объемной. Тьма-свет занимали почетную третью ось координат.

— К чему относится магия эльфов? Они же управляют разумом.

— Не разумом, душой. Живой душой, — поправила меня Веста. — План жизни, живые. Нужно подробно расписать к каким планам что относится? Главное, что они не в состоянии управлять мертвыми, воскрешать нежить и прочее. К сожалению, живые души, не отправившиеся в царство мертвых, — совсем другое дело. Объединяя свою магию с металлом дварфов, они создали поистине жуткие инструменты. Не удивлюсь, если особо умелые имеют ожившие доспехи в качестве охранников.

— Выходит, созданные мной либлины под их влияние попасть не могут?

— Нет, а ты да. Так что, если увидишь эльфа и прикажешь атаковать, даже если он сможет заморочить тебе голову, они выполнят приказ, — улыбнулась Веста. — С учетом твоих сегодняшних возможностей и квартирантов выбрать что-то из аспектов жизни, света и небес уже не получится, но у тебя все равно остается огромный выбор. К тому же, даже если ты случайно вызовешь или получишь элементалий другого плана, сможешь поселить их в домах либлинов, передав осколки души в алтарь.

— Так и представляю, как огромная толпа либлинов противоположных стихий мчится по подземелью, уничтожая все на своем пути, — усмехнулся я, ставя всех своих вызванных существ рядом. Девять бойцов, которых можно воскрешать при необходимости. Весьма солидный отряд, пусть и не слишком внушительный по силе.

— О боги. Ты совершенно зря смеешься! — возмущенно заметила Веста. — Даже на стыке противоположностей иногда могут существовать удивительные создания. Например, либлины пара — одновременно существа огня, воды и воздуха. Хотя последняя составляющая в них превалирует. К тому же это огромная редкость.

— Дай угадаю, жизнь и смерть — какие-нибудь личи, поместившие свою еще живую душу в мертвое тело?

— В филактерию, подчинившую тело, — снова уточнила огненная фея. — Это сложная магия, скорее относящаяся к жизни и одному из аспектов хаоса. Как и вся жизнь, впрочем.

— Выходит, и я смогу потенциально взять четвертой совершенно другую стихию?

— О боги. Может, и сможешь. Но вероятность такого события ничтожно мала. Твоя первостихия — преисподняя. Она относится и к камню, и к смерти, и к огню. Вторая — порядок. Остальные — единичные.

— Значит, решать будем по мере поступления, — сказал я, вновь повернувшись к либлинам. Не давал мне покоя один маленький аспект, совершенно не стыкующийся с прежними словами феи о неразумности огненных либлинов. Костяные не могли говорить из-за отсутствия легких, а потому выражали свои эмоции мелодичным перестукиванием, похожим на птичье пение. И я бы даже принял это за инстинкт, если бы не осмысленность интонаций.

Но куда важнее, что, стоило появиться ритмичной мелодии, и в движение пришли уже либлины огня. Они начали кружиться в хаотичном танце, будто их нахождение в одном положении сковывало непостоянных существ. В мозгу родилась довольно дикая мысль, и пусть музыкант из меня был неважный, я попробовал наиграть веселую детскую мелодию легкими постукиваниями по полым трубкам костей.

Либлин-скелет вначале затрясся, будто хохоча от щекотки, но затем смело поддержал мелодию, добавляя в нее новые оттенки и звуки, придерживаясь при этом заданного ритма. И все равно вскоре мелодия по-настоящему заиграла, заставляя эхо коридора отражать темп. Огненные либлины не могли долго удержаться и вскоре закружились в танце, равном которому я не видел даже на профессиональном выступлении. Танец был у них даже не в крови — в самой их сути. Быстрый, зажигательный, такой, что даже каменюки начали постукивать ногами в такт.