Боже, спаси президента - [5]

— То есть любовь с первого взгляда, на веки вечные, и прочее, прочее?

— Да. В принципе, я замуж не тороплюсь, но Валери… — Элоди замолчала и покачала головой.

Мне показалось, что она чуть было не раскрыла какую-то тайну, но впервые в ее жизни осторожность пересилила все остальное.

— Все, что тебе нужно знать, — улыбнулась она, — это то, что я выхожу замуж и мне нужно научиться танцевать вальс.

— И когда свадьба?

— Через две недели. — Я и рассмеяться не успел, как она добавила: — Ты должен там быть.

— Спасибо, я с радостью приму…

— За такое короткое время другого поставщика продуктов мне просто не найти!

Оказывается, Элоди уже обо всем договорилась со своим папой, Жан-Мари Мартеном, совладельцем моей английской чайной в районе Елисейских Полей.

Последний раз, когда я наблюдал папу и дочку в непосредственной близости друг от друга, Элоди в ярости швыряла в моего компаньона фруктами, однако семейная гармония, по всей видимости, восторжествовала, и Жан-Мари обещал приложить к свадьбе все усилия. Мои, если быть точнее. Чайной управлял брат Элоди, Бенуа, и, судя по всему, мужчины рода Мартен решили, что раз я возвращаюсь из Калифорнии, то буду идеальным кандидатом на роль добытчика тонн элитных продуктов — свой человек как-никак, — и это позволит им сэкономить на свадьбе немалые суммы…

— Все выглядит очень и очень многообещающе, — проворковала Элоди, не давая мне времени опомниться.

Она тащила меня к пятачку, где несколько пар, прижавшись щека к щеке, сосредоточенно передвигались с места на место под аккордеонно-оркестровую музыка, не имеющую четкого ритма.

— Идеально, — объявила Элоди.

— Разве это вальс? — В принципе, понять было невозможно.

— Да какая разница!

Мы спустились по ступенькам, и Элоди вцепилась в меня в ожидании, что я ее поведу в танце. У меня возникли серьезные опасения, что, поскольку я так и не научился танцевать вальс, единственное место, куда я мог бы ее привести, — это прямиком в Сену.

— Пол! — У Элоди заканчивалось терпение.

Выхода не было. Я сделал несколько пробных шагов, и мы на пару зачастили раз-два-три, раз-два-три, несмотря на то что наш счет ни в коем случае не совпадал с музыкой.

К моему удивлению, я достаточно быстро приспособился, делая два шага на раз-два и замирая на счет три, чтобы обдумать дальнейшее направление.

— Раз-два — налево, раз-два — направо, раз-два — туда, — приговаривал я. — Раз-два — осторожнее, раз-два — черт побери, раз-два — простите, мадам… — Ну, и так далее.

Элоди потихоньку расслабилась и втянулась:

— Как насчет тебя Пол? Тебе не грозит скорая свадьба?

— Раз-два — нет.

— Ну как-то же ты там развлекался в Калифорнии? Ты ведь вроде прославился?

— Раз-два — вроде того, — признался я.

Последние несколько месяцев фотографы охотились за моими ногами. Путем трагичной случайности я и мои колени стали известны благодаря ношению килта. Это привело к тому, что нас стали снимать в рекламе: кроссовок для бега, носков и крема для удаления волос (последнее, должен заметить, исключительно благодаря фотошопу).

Я достиг того уровня славы, когда проводишь много времени в такси, за которые не платишь, и попадаешь в ночные клубы без очереди, где посетители думают, что каждое твое слово — шедевр, и хотят с тобой переспать. Однако те калифорнийские девушки, которых я встречал, даже во время оргазма думали исключительно о своей карьере и не искали серьезных отношений с кем-либо ниже уровня помощника режиссера.

— Раз-два — была одна девушка… Черт! — Мы влетели в пару, вплоть до этого момента казавшуюся сросшейся. Теперь же они были разъединены и уставились на нас в ярости.

— Mais qu’est-ce que vous foutez? — возмутился пожилой мужчина в костюме и с узким галстуком.

«Какого черта вы творите», — понял я и честно ответил:

— Je ne sais pas[18].

— Жто ече жа рас-тва рас-тва? — с чудовищным немецким акцентом спросила партнерша мужчины; ее волосы были выкрашены в цвет дегтя.

— Мы танцуем вальс, — объяснила Элоди.

— Ici, c’est le ton-go[19], — заявил мужик.

То есть танго, понял я.

— А как насчет этих? Они тоже танцуют тон-го? — Элоди ткнула пальцем в парочку, которая, покачиваясь из стороны в сторону, целовалась взасос.

— По крайней мере, они дзелают это беж важих рас-тва-трёх, — заявила дама, и ее брови, выкрашенные в цвет волос, возмущенно подпрыгнули.

— Это публичное место, и мы имеем полное право считать вслух, сколько нам приспичит. Полюбуйтесь! — Элоди гордо задрала руки в ожидании, что я снова поведу ее в нашей имитации вальса, но я взял ее за руку и увел прочь.

— Пойдем отсюда, — сказал я ей, — если ты одолжишь мне денег, я куплю тебе выпить.

4

— Ну и кто эта калифорнийка, из-за которой ты уже и до трех сосчитать не можешь?

Мы снова арендовали велосипеды и доехали до переполненной террасы в кафе гостиницы «Одеон». Элоди заказала два бокала шампанского, чтобы отпраздновать наше воссоединение, и вид игристого напомнил мне о том, как хорошо снова быть в Париже.

— Она не калифорнийка, а англичанка. Мы один раз встретились в Лас-Вегасе и еще раз — на Венис-Бич[20], сразу после фруктовой битвы с твоим отцом.

— И кто она такая? — Напоминание о семейных неурядицах не могло отвлечь Элоди от возможности вдоволь посплетничать.