Бойся самого худшего - [18]

— Не знаю, Патти. Говори.

— Зачем, спрашивается, устанавливают DVD-проигрыватели в мини-вэны? На что это похоже? Они, наверное, думают, что детки мало смотрят телевизор дома, пусть еще будет в машине, да?

Теперь вы поняли? Да, она вот такая.

— Когда Сид была маленькая, — сказал я, — она, когда мы ехали с ней, все время смотрела в окно на проезжающие автомобили и спрашивала о каждом. К шести годам могла отличить «хонду» от «тойоты» и от «форда». Этого бы не было, если бы она смотрела в машине, например, «Русалочку».

У меня защемило в горле.

— Вот и я о том же, — сказала Патти и замолчала.

Может быть, задумалась о том, что отец очень редко возил ее с собой в машине.

Огромный Джефф неуклюже вылез из «аккорда» и пересел в «сивик». Оттуда можно было слышать, как он, схватившись за руль, бормочет под нос: «Т-р-р-р».

— Мы с Сид смотрели «Русалочку» несколько месяцев назад, — произнесла Патти. — И плакали как второклассницы.

Мне было трудно представить сидящую напротив девушку растроганной диснеевским фильмом.

— Знаешь, а я запомнил этот мультфильм о монстрах. Ну, такая фирма, задачей которой было пугать маленьких детей.

— «Корпорация монстров»?

— Да. Я водил на него Сидни. Ей тогда было… кажется, десять.

Патти Суэйн улыбнулась:

— Меня мама тоже водила на этот фильм. Сидела рядом и прикладывалась к банке коки. На самом деле там было виски.

Я резко подался вперед:

— Патти, у Сидни были приятели в Дерби?

Она удивленно вскинула брови:

— В Дерби? Вроде бы нет. А почему в Дерби?

Я взвесил, стоит ли ей сказать про машину, и решил, что не надо.

— Я продолжаю спрашивать ребят, — сказала она, покачивая ногой, заброшенной на подлокотник, и щелкая пальцами левой руки. — Никто ничего не знает.

— Тебе, наверное, легче разговаривать с ними, чем мне, — произнес я, наблюдая за качанием ее ноги.

Лора Кантрелл, совершая очередной обход демонстрационного зала с грациозностью газели, несмотря на каблуки высотой двенадцать с лишним сантиметров, молча миновала мой стол и направилась в свой кабинет.

— Эта курочка серьезно нуждается, чтобы ее трахнули, — проговорила Патти, глядя ей вслед.

— Патти, — сказал я, не обращая внимания на ее слова, — где же все-таки работала Сид?

— Понятия не имею, — отозвалась она. — Эта тема меня тоже сильно задолбала.

— Я объездил тут все вдоль и поперек, заходил в каждый магазин, в каждое заведение. Ее никто не видел. Ты была ее близкой подругой. Неужели она тебе ничего не рассказывала?

Я вдруг вспомнил Айана из магазина цветов Шоу, как он смотрел на фотографию Сид. Немного дольше, чем на незнакомую.

— Клянусь, мистер Би, она мне ничего не говорила. Дело в том, что Сид не такая, как я. Она не искала на свою задницу приключений.

Я устало улыбнулся:

— Ладно, спасибо, что заглянула. Если будет что-то…

Она тряхнула головой, как будто смаргивая слезы, и встала с кресла.

— Конечно, но… дело в том, что…

— Говори, Патти!

— Ну, вы знаете, что я недавно устроилась в торговый центр?

— В магазин бижутерии?

— Да. Но там жалованье дадут только через месяц, а моя мама… она вроде как сейчас сидит на мели, а от папы, как вы знаете, чеки каждый месяц не приходят. Так что…

— Патти, тебе нужны деньги?

— Вроде бы. — Она покраснела.

Я вытащил из бумажника двадцатку и протянул ей. Патти взяла ее и сунула в передний карман джинсов. Они были такие тесные, что ей с трудом удалось просунуть туда пальцы.

— Спасибо. Хотите, я привезу что-нибудь вечером?

За последние несколько недель она раз пять-шесть приносила мне что-нибудь из «Макдоналдса» или «Бургер-кинга», а затем как бы невзначай напоминала, что сидит на мели, и не возражала, когда я давал деньги.

— Нет, сегодня не надо, спасибо, — сказал я.

— Ладно. До встречи.

Проходя мимо стола Энди Герца, пытавшегося навязать товар по телефону, она бросила:

— Привет, Энди-медвежонок, — и продолжила путь.

— Привет, — пробормотал он в ответ.

Патти бывала здесь часто и, конечно, была знакома с Энди, но все равно такое обращение показалось мне слишком фамильярным.

Джефф вылез из «сивика» и побежал догонять Патти, по дороге уронив мне на стол ключи.

— Кто-то оставил их в машине.

Глава седьмая

Я всегда удивлялся, что потом происходит с людьми.

Смотрел по телевизору новости, где показывали супругов, у которых ребенок погиб в пожаре. Или мать девочки, пропавшей на Бермудах, которую так и не нашли. Или отца, чей сын был убит во время потасовки в баре. Однажды показали репортаж о том, как класс отправился в лыжный поход и попал под лавину. Уцелели все, кроме одной девочки, которую накрыло несколькими метрами снега, и спасатели никак не могли ее найти. Показывали родителей, плачущих, но не теряющих надежду, что их дочка еще жива, хотя все знали, что это невозможно.

— Что же, черт возьми, будет с ними дальше? — восклицал я, обращаясь к телевизору.

Я полагал, что если с твоим близким случается что-то подобное, то жизнь останавливается. А как же иначе?

И вот теперь наконец понял. Человек продолжает жить. Встает. Завтракает. Едет на работу. Работает. Возвращается, ужинает, ложится в постель.

Как любой другой.

Но это только снаружи. Ты вроде продолжаешь жить, но не живешь. Потому что на тебя давит груз, который ты чувствуешь постоянно. Он прижимает тебя к земле, не дает распрямиться, изматывает, заставляет каждый вечер задумываться, сможешь ли ты встать наутро.