Бойня - [7]

Что-то должны впрыснуть. Памятка, которую ей дали прочитать, была довольно подробной, но туманной. Сначала курс мощных антибиотиков – надо уничтожить всю бактериальную флору кишечника. Затем несколько очистительных клизм, а потом в кишечник инъецируют содержимое кишечника очень худого донора. Тоже с помощью клизмы. Новая флора обеспечит значительное ускорение метаболизма.

– Репопуляция, – объяснила молодая женщина в очках образцово научного вида. – Вы поняли? Ре-по-пу-ля-ция.

Кремовая блузка с воланами, необычная прическа – толстая коса, уложенная венком. Тяжелый американский акцент.

– И когда ждать результат?

– Вы почувствуете разницу уже через две недели. Несмотря на исходный низкий вес.

Рита посмотрела на нее с подозрением. Она не считала свой вес таким уж низким… хотя Ландон характеризовал все ее попытки одним словом: безумие.

– А это не больно?

– Нет… совершенно не больно.

Еще раз заглянула в памятку. Схема желудочно-кишечного тракта. Фотография с микроскопа: продолговатые колбаски полезных бактерий. Почему-то цвета сепии, как старинный дагерротип. Базовое исследование, первая фаза, медицинские противопоказания.

– Есть и синтетические аналоги, но мы, как я уже сказала, используем доноров.

Рита испытующе посмотрела докторантке в глаза:

– А вы гарантируете безопасность?

– Тройная проверка. – Женщина присела за столик и с немыслимой скоростью защелкала по клавиатуре компьютера.

Рита исподтишка наблюдала. Блузка у американки свисает на груди. Куплена еще до похудения. Сухие, без блеска, светлые волосы.

Докторантка оторвалась от компьютера и несколько секунд молчала – дожидалась, пока из принтера выползет распечатка.

– Вот… Все участники эксперимента должны подтвердить согласие письменно.

Рита решительно взяла ручку.

Через пять минут отворила дверь Биомедицинского центра и вышла на улицу. Еще один контракт на медицинскую процедуру, обеспечивающую быстрое похудение.

Оглянулась: стеклянные двери кафедры фармацевтической микробиологии приветливо поблескивают на солнце.

Ландон с недоумением посмотрел на задернутое окно. Никак не мог понять – приснилось или в самом деле кто-то постучал? Наверное, приснилось. Повернулся на другой бок и собрался было заснуть опять.

Тот же стук. Нет, не приснилось.

Сел на кровати, потряс головой и пошел открывать.

Сначала показалось, что за дверью никого нет. Опустил глаза – маленькая девочка. Первое, что бросилось в глаза, – кошачья мордочка на груди свитерка.

– Привет, я Молли, – сообщила девочка и весело улыбнулась.

Ландон тоже улыбнулся. Невозможно не улыбнуться на такое приветствие.

– Привет, Молли.

– А ты Томсон. На почтовом ящике написано.

– Вообще-то это мой папа… но я тоже. И я Томсон.

– Твой папа?!

Ландон расхохотался. Видимо, в глазах этой девчушки он выглядит глубоким стариком. У таких стариков пап не бывает.

Наверное, из-за бороды.

– Ландон, – церемонно представился он и протянул руку.

– Бананы, что ли, любишь?

Он не сразу понял. Молли кивком показала на его грудь. На старой вельветовой футболке красовался уорхоловский[10] банан, по нелепости не уступающий кошачьей голове без кошки.

– Очень, – подтвердил Ландон и убрал руку – она не сделала даже попытки ответить на его приветственный жест. Должно быть, научили: с чужими за руку не здороваются. – Еще как люблю! Ем три штуки в день. Не меньше трех.

– Что? – У нее округлились глаза.

– Банановое пюре на завтрак, банановое пирожное на ланч и банановый пудинг на ужин.

Девочка уставилась на него с подозрением.

– Ты врешь, да?

– Немного привираю. Ты права. Но совсем чуть-чуть.

– А мама говорит, врать нельзя. Даже чуть-чуть нельзя. Говорит, даже самая маленькая неправда – все равно неправда.

– Что я могу для тебя сделать? Ты продаешь что-нибудь? Рождественские журналы? Вроде рановато…

Ландон никак не мог сообразить, чем вызван ее визит.

– Мама велела пригласить тебя на брекки.

– Брекки?

– Breakfast, – пояснила девочка. – Фрулле, одним словом.

– А это что за зверь – фрулле?

– Frukost[11]. Мама сказала: пригласи, но только если он добрый. Ты то есть. Ты добрый или как?

– А твоя мама… – Ландон поискал глазами машину. – Вы на чем сюда приехали?

– Мы же здесь будем жить! – Девочка посмотрела на него как на идиота. Не только старый, еще и тупой. – Мы твои сосе… не, ты наш сосед. Мы только что приехали.

Ландон не совсем понял, какой смысл девчушка вкладывает в понятие “сосед” и как это зависит от времени переезда. Скорее всего, так: кто раньше приехал, тот и сосед.

– Вот как… ты хочешь сказать, приехали на выходные?

– Ну нет… будем здесь жить. Пока не уляжется. Так мама сказала. А мне нравится. Надо только раздобыть кошку.

Ландон посмотрел на нее с интересом. В этом дачном поселке никто не живет круглый год, разве что пожилой фермер по другую сторону леска. И еще пара глубоких стариков у озера… если еще не умерли, он их пока не видел. Эта часть Каварё – сплошные летние дачи. Приезжают, торопливо красят фасады, устраивают домашние раковые фестивали[12] и исчезают в сентябре, как только столбик термометра начинает ползти вниз.

– А в каком доме вы будете жить? В желтом на углу?

– Не… в красном.