Бойня - [24]

– Нет необходимости, – сдержанно отказалась Биби.

– У меня есть! Есть такая необходимость!

Она высыпала вафли в корзинку и взяла сразу две.

Биби молча отхлебнула кофе.

– У тебя все в порядке? Вид немного… усталый, что ли.

– Племянница…

– Малин?

Биби опустила глаза и уставилась в чашку, будто рассматривала что-то.

– О, Глория… разве я не рассказывала? Столько всего навалилось в последнее время. Значит, забыла.

– Она больна?

Биби помолчала, будто прикидывала, стоит ли рассказывать.

– Мы даже не догадывались, что дела настолько плохи. Ты же знаешь, как молодые в нынешние времена травят друг дружку в интернете. А Малин… – Она всхлипнула.

– О нет!

– Приняла какие-то таблетки. Промывали желудок, но…

Глория судорожно сглотнула. Только не Малин.

– Когда это случилось?

– Две недели уже.

Глория онемела. Да, у девочки всегда были комплексы по поводу веса, но… как она не заметила? Из всех людей на земле кому бы и забить тревогу, как не ей?

– Хотела стать писателем… – тихо сказала она. – В прошлом году просила с ней позаниматься. “Буду приходить, когда вам удобно, Глория… Прибираться, заполнять бланки, варить кофе. Я так хочу стать писателем, все остальное мне неинтересно, ну пожалуйста, пожалуйста… всего пару недель”. Пока она пересказывала слова Малин, сдавило горло. Наверняка слышны слезы в голосе.

А Биби заплакала по-настоящему.

– Я знаю. Она рассказывала.

– Надо было с ней поговорить.

– Ее мать, моя сестра, сказала, что из этого ничего не выйдет. Она в последнее время совершенно замкнулась.

– Сколько ей было? Шестнадцать?

– Пятнадцать.

– Какой ужас…

– Ну вот, явилась с плохими новостями. Не надо было портить тебе день.

– Особенно нечего портить… И до твоего прихода день не сводился к порханию среди цветов.

Биби горько засмеялась.

– В каком странном мире мы живем.

– Кто бы мог подумать? Кто бы мог в самых диких фантазиях предположить, что все так обернется?

– Юхан Сверд, полагаю. Что он вбил себе в голову? Что за бес нашептал ему весь этот бред?

– Бес? Знаешь, сидела я вчера, писала что-то, и тут словно ударило – а вдруг этот поворот неизбежен? Вспомни весь этот треп лет десять назад! Телевидение, газеты – настоящий бум. Ах, ожирение, ах, адинамия, ах, здоровый образ жизни. Тысячи советов, как похудеть. Чуть ли не шаманы какие-то лезли в ящик с советами.

– Ну нет, это не одно и то же. Тогда ты мог выключить телевизор, читать другие газеты. Кто хочет, пусть голодает, бегает, прыгает, падает в обморок – тебя это не касалось.

– Ты права и не права. Юхан Сверд оседлал этот психоз – и, надо признать, мастерски. Потянул за нитку, которая и дураку была видна. Другой вопрос – почему он это сделал? Зачем?

– Вот-вот. – Биби подняла чашку, словно захотела чокнуться. – Ответишь на этот вопрос – получишь еще одну Августовскую премию.

– Августовскую премию писателям с ЖМК больше сорока двух в нынешние времена не видать как своих ушей.

– Тогда можешь взять псевдоним, – бледно усмехнулась Биби.

– У меня… – Глория потянулась еще за одной вафлей, – у меня есть предчувствие, что император Сверд свалится со своего трона раньше, чем мы предполагаем.

– Остается только надеяться, что ты права. – Биби зажмурилась и трижды постучала по деревянной столешнице.

В этот час на кладбище в Хаммарбю обычно никого нет. И сейчас пусто, если не считать двух подростков на парковке – прибежали покурить тайком. Склеп Петерсов с другой стороны леска, у самой ограды. Рите поставили отдельный камень рядом с отцом. Ландон уже больше часа сидел на зеленой деревянной скамейке. Смотрел на каменную птичку, на давно увядшие розы на могильной плите.

Если бы я только…

Рита так часто повторяла эти слова, когда речь заходила о Леннарте, ее отце. Теперь-то он понимал, что она хотела сказать.

И ведь он знал! Бессмысленно себя уговаривать – дескать, они давно уже не вместе, он не знал, откуда ему знать… Ложь. Он знал. Ее бледность, вялость, нежелание ничего делать. Сидела у телевизора, скорее всего понимая, что гибнет, – и ничего не предпринимала. Есть такое понятие – бороться с болезнью, бороться за жизнь. Рита боролась с жизнью. Тогда, после смерти Леннарта, Ландон сидел с платком, вытирал ей слезы, подставлял плечо, все делал за нее.

И все же предал.

Врачи в Академическом госпитале сказали – аутофагия. Тело за недостатком питания начало пожирать внутренние органы. Еще что-то про дисбаланс электролитов.

Ландон никогда не забудет это зрелище. Когда он открыл дверь квартиры на Лютхагсэспланаден, Рита была уже мертва. Давно мертва. Окоченение прошло, серая кожа свисала мешком, тонкие волоски на руках. Мертвые волоски.

Шкафчик в ванной набит лекарствами для похудения. В кухне нераспечатанные пакеты с пищевыми добавками и протеиновым порошком. На плите кухонные весы, настроенные на децилитры, – очевидно, что-то измеряла. Врачи сказали – она уже больше месяца ничего существенного не ела. К тому же эта так называемая вакцина Purify, неразумно при ее весе.

Так и сказали: неразумно. Будто речь идет о небольшой ошибке, случайно принятом решении – неразумном, но поправимом.

Больше он ничего не помнит.

Опять пошел мокрый снег. Скоро растает – зима идет к концу. Работа… что – работа? Время от времени Ландон появлялся на кафедре и что-то говорил, с трудом произнося слова.