Бойня - [12]

— Я знаю это, амиго, и если случится непоправимое, то, значит, это судьба и во всем буду виноват я, так как сам вовлек себя в такое положение. Но вы все же постарайтесь найти наилучший выход из ситуации, которая может сложиться.

Президент закурил сигару и показал Фросту:

— Испанская. Пока дышит Фидель Кастро, я никогда не закурю кубинскую. Так вы займетесь организацией поездки и планированием маршрута? Я хочу выехать послезавтра утром.

— Слушаюсь, президент, — вздохнул Хэнк. Он повернулся и вышел из комнаты. Пройдя по коридору первого этажа, Фрост свернул в помещение, занимаемое охраной. Оно находилось в двух десятках шагов от главного кабинета президента. Там несли дежурство трое — Фледжет, Билстайн и Креймер. Все они повернулись и взглянули на него. Капитан подошел к столу, стоящему в центре большой комнаты, на котором было разложено оружие, заказанное им раньше для всей группы. Он подумал, что несмотря на грозный вид снаряжения, само оно никак не может защитить жизнь Агилара-Гарсиа.

— Неплохие игрушки, Фрост, — кивнул на оружие Креймер, один из двух чернокожих наемников, остальные десять подчиненных капитана были белые.

— Расскажи мне, а то я не знаю, — проворчал Фрост, бросив оценивающий взгляд на снайперскую винтовку с телескопическим прицелом, ручные пулеметы, автоматы с глушителями, винтовки и запасные магазины, выложенные на столе. Будет ли польза от всего этого смертоносного железа, если даже после месяца совместной работы, он все еще не доверял своим подчиненным, в руках которых оно будет.

Остаток дня капитан провел с генералом Коммачо, который встречал его в аэропорту в тот дождливый первый день. Генерал был единственным членом военного руководства, возглавляемого президентом, кто заслуживал доверия. Коммачо помог Хэнку разработать маршрут поездки, выделил дополнительный вертолет и несколько подразделений для отражения возможного массированного нападения террористов на президента.

Капитану еще удалось уклониться от встречи с Анной, первой леди, которая очень хотела с ним пообщаться вечером. Он слезно молил сжалиться, так как ему придется рано лечь, чтобы на следующее утро быть на ногах в четыре часа утра. В девять часов он ушел к себе, но не мог заставить себя ни заснуть, ни просто отдохнуть.

После потери глаза Фрост стал с горечью замечать, что правый стал быстрее уставать, особенно при чтении. До ранения он читал запоем. Сейчас же, несмотря на то, что зрение его не ухудшилось, долгое визуальное напряжение приводило к головным болям. Так случилось и в этот раз. Хэнк спрыгнул с кровати, не одеваясь, подошел к высокому зеркалу, закрепленному на стене, и пристально посмотрел на отражение. Щеки его прорезали глубокие вертикальные морщины, которые превращались в складки, когда он улыбался или хмурился. Свисающие темные усы еще больше удлиняли лицо. Если он брился рано утром, то вечером уже была видна заметная щетина, которая каждый раз, когда он смотрел в зеркало, казалась ему все более седой. Место левого глаза занимал сплошной шрам. Он всегда считал, что носит повязку не для себя, а для других. Но сейчас, посмотрев на шрам, он вспомнил сотни шуток, которые он отпускал за все годы по этому поводу, и ему стало грустно. Фрост вспомнил, как Бесс целовала его, он надеялся, что искренне, а не просто от жалости. О последнем он даже не хотел и думать. Хэнк вернулся в кровать, выключил свет, и, начиная, наконец, засыпать, подумал о том, где же у него находился настоящий шрам…

Горизонт даже еще не стал светлеть, когда Фрост выскользнул из постели и сделал, как обычно, пятьдесят отжиманий от пола. Он выполнял эти упражнения каждое утро, если предыдущим вечером не было выпито чересчур много спиртного. Побрившись электрической бритвой, которую он предпочитал использовать в тех местах, где было электричество, он принял душ и оделся, мысленно напомнив себе не забыть почистить зубы после завтрака. Потом он быстро прошел по коридору и спустился по служебной лестнице на кухню. Прислуга начнет работу примерно через час, так как президент планировал в семь часов быть уже в пути.

Фрост сидел за маленьким столом и с удовольствием отхлебывал горячий кофе с молоком. В большую кухню, отделанную голубой плиткой, вошла пожилая женщина, исполняющая обязанности шеф-повара, увидела его и кивнула, пробормотав что-то про “американос”. Ничего не спрашивая, она достала три яйца, небольшой бифштекс и стала чистить картошку. Пока готовился завтрак, она пододвинула ему полный кофейник, кувшинчик с молоком и большой стакан свежего апельсинового сока. Что-то негромко приговаривая, но не обращаясь прямо к Фросту, женщина через минуту подала ему только что приготовленный завтрак с горячими булочками и взбитым маслом.

Капитан прикинул, что впереди предстоит тяжелый день и съел всю эту огромную порцию. Выпив пятую чашку кофе, он с благодарностью улыбнулся: “Грациас, мама” и вернулся в свою комнату.

Он тщательно почистил зубы, проверил браунинг и засунул его в наплечную кобуру. Боевой нож тоже занял свое место на поясе.

Капитан взял приготовленную с вечера дорожную сумку, вышел из комнаты, миновал президентский офис и заглянул в помещение охраны. Был седьмой час — Каррингтон, Шурдел и Килнер только что заступили на дежурство.