Боязнь дождя - [6]

Я слышу вдалеке звон разбитого стекла. Визжит ребенок, собаки воют, как во время конца света. Мигая огнями и завывая сиренами, машины аварийных служб несутся по скоростному шоссе из пригородов и поселков с окружающих город холмов.

Я готова поклясться, что слышу где-то вдалеке резкий треск выстрела.

Тут кто-то хлопает меня по плечу, я оборачиваюсь и вижу мистера Флада: он низко кланяется и протягивает руку.

— Ты присоединишься ко мне? — спрашивает он с очаровательной улыбкой… слишком очаровательной для человека, готового расстаться с жизнью.

Интересно, если я не помогу, что-нибудь изменится? Переживет ли он эту ночь? Или закончит наводнение без меня и все равно умрет?

Было бы очень просто не брать его руку. Было бы просто отказаться помочь ему убить себя.

Было бы просто, если бы я всю жизнь не готовилась к этой ночи. Если бы не чувствовала себя обязанной ему.

Особенно, если не имеет значения, помогу я ему или нет, и это последняя ночь, когда я вижу его живым.

Я беру его руку.

Он швыряет трость через перила и обхватывает рукой мою спину. Он ведет меня в танце, я обнимаю его одной рукой, а другую он высоко поднял вверх и сплел свои пальцы с моими.

Только фары и вспыхивающие сигнальные огни полицейских машин остаются в долине, но наша танцплощадка на вершине холма по-прежнему освещена уличными фонарями. Колышущиеся на ветру завесы дождя струятся вниз при свете фонарей, когда мистер Флад ведет меня в вальсе.

Наши ступни шлепают по воде, и мы скользим по кругу: раз-два-гри, раз-два-три, раз-два-три. Голубые, как небо, глаза мистера Флада неотрывно смотрят в мои глаза, он громко смеется и убыстряет темп.

Вскоре мы уже двигаемся так быстро, что вальс превращается польку. Мистер Флад пару раз наступает мне на ноги, но он легкий, как перышко.

От вращения у меня кружится голова, поэтому я пытаюсь замедлить шаги, но он не позволяет. Я закрываю глаза на мгновение, однако это не помогает. У меня по-прежнему кружится голова.

Открыв глаза, я понимаю: это не только из-за бешеного ритма танца. Я смотрю вниз и вижу, что теперь мои ноги уже не касаются мокрой площадки.

Мы с мистером Фладом танцуем в воздухе.

Мы парим в трех футах над цементом. Под нами нет ничего, кроме воздуха и дождя.

Я бросаю на мистера Флада удивленный взгляд, но он лишь подмигивает и продолжает вращать меня по кругу, словно каждый день занимается чем-то подобным. Затем снижает темп польки и крепче сжимает мою руку.

— Афродита, — говорит он, называя полным именем и повышая голос, чтобы заглушить шум дождя. — Я отдаю тебе свою силу! Используй ее, чтобы продолжать мой священный труд!

Сначала я чувствую покалывание в пальцах, словно в них вонзаются иголки и булавки. Затем ощущаю слабый шок, будто статическое электричество проникает в мою ладонь.

Потом возникает настоящий электрический ток. Внезапно сильное жжение распространяется вверх по моей руке и взрывается в груди подобно фейерверку, и этот огонь проникает в каждый дюйм тела.

Мне кажется, что я горю. Все мое тело вибрирует и гудит, подобно проводу под током высокого напряжения.

И напряжение растет.

Это уже выше моих сил. Мои глаза застилает белой пеленой, а сердце колотится так, словно я выпила двадцать чашек кофе «эспрессо». Все это происходит одновременно, и я не могу вдохнуть воздух.

Затем ток ослабевает, и я начинаю приходить в себя. Мои мышцы расслабляются, безумный мотор в груди снова превращается в сердце.

Я втягиваю воздух, белая пелена перед глазами рассеивается, и все обретает цвет и форму.

И только теперь до меня доходит, что мы все еще вальсируем, хотя я и перестала двигать ногами. Мистер Флад нес меня с того момента, как обрушился сокрушительный удар энергетической волны.

Я поняла еще кое-что. Я не знала этого раньше, но до того момента мои органы чувств — зрение, слух, обоняние и осязание — были заблокированы, и я не ощущала красоты дождя. Хотя чувствовала дождь лучше других людей и даже имела на него некоторое влияние, но если сравнивать с теперешним состоянием, тогда я словно была завернута в многослойный пластик и скована цепями.

Я вижу каждую сверкающую жемчужину дождя, падающую вниз. Я умею чувствовать разницу в их запахе, определять точную высоту над уровнем моря и часть страны, где находится источник, испарение которого образовало облако, давшее жизнь каждой капле.

Я чувствую размер и форму капель, падающих мне на кожу. Я умею по привкусу кислоты, смешанной с водой, определить загрязняющее вещество, породившее их.

И я слышу истинную песнь дождя — не стаккато струй, падающих на цемент, дерево и металл, а вибрацию капелек, когда они вытягиваются, набухают и сталкиваются друг с другом, тайную, трепетную музыку, словно миллионы и миллионы скрипичных струн одновременно играют разные ноты одного божественного, пронзительного аккорда.

Впервые в жизни я получила способность видеть, слышать, обонять, осязать и ощущать вкус.

И вот это, как я теперь понимаю, мистер Флад чувствует каждый день своей жизни.

— Теперь пора, Ди, — говорит мистер Флад, и звук его голоса рывком возвращает мое внимание к нему. Он печально улыбается, и я вижу, что дождь, струящийся по его лицу, смешан со слезами. Я точно знаю, сколько на его лице капель дождя и сколько слезинок. — Одно большое усилие. Вдвоем.