Бояре: подземная одиссея - [20]

По коридору, забивая вонь горящей нефти, моментально распространился неземной аромат, от которого перехватывало дыхание и слезы счастья выступали на покрасневших от дыма и копоти глазах — дух молодой квашеной капусты.

— КАПУСТА!!!..

У бедной стенки не было ни единого шанса. Она обрушилась под напором бояр, силы которых необъяснимым образом удесятерились, и сторонний наблюдатель подумал бы, что это был какой-то волшебный запах, и был бы прав.

Растоптав впопыхах светильник-коптильник, но даже не заметив этого, бояре ворвались в оказавшееся беззащитным перед их натиском помещение и огляделись.

Что с лампой, что без нее — не было видно ровным счетом ничего — но запах!.. Этот запах!..

Он вел, он манил, он зачаровывал почище заклятий Чернослова, и не было сейчас ни единого человека среди бояр, кто согласился бы отступить и за все сокровища мира^[10].

Побросав орудия взлома, изголодавшиеся по нормальной человеческой пище люди бросились вперед, вытянув дрожащие от нетерпения руки.

— Мед!

— Капуста квашенная!

— Грибы маринованные!

— Помидоры соленые!

— Меняю мед на помидоры!

— А у меня сыр!!! Целая головка сыру!!!

— Меняю…

— Меняю…

— Ай!!!..

Счастливое чавканье и причмокивание замерло.

— Рассобачинский? Что опять случилось?

— Т-только не б-бойтесь… В-все в п-порядке…

— Да что у тебя там, граф?

— Т-тут п-повешенный… Х-холодный… Г-голый…

— ЧТО?!

— С п-потолка с-свисает… П-прямо на н-него н-налетел… А из г-груди — н-нож…

— Ларишка, Ларишка, ашь? Што он говорит?

— Покойник, говорит, висит… — страшным шепотом продублировала Серапеина внучка, дожевывая, тем не менее, не давясь, соленый огурец с сыром и смородиновым вареньем. — Чуть его не схватил…

— Так живой, што ли?

— Какой живой, бабушка?! Ты чего? Повешенный, тебе ж говорят!

— К-какой… й-еще… п-повешенный, Р-рас-с… с-собачинский?

— Г-где?.. — дрогнул голос и у бояр.

— З-зд… Ах, чтоб ты сдох!..

— ЧТО?!..

— Это же туша!!! Копченая!!! Свиная!!! И ножик в нее воткнут!

— ГДЕ???!!!

— Вот!!! Налетай, честной народ!..

Те, кто в иные времена и при иных обстоятельствах были бы первыми с ядовитыми комментариями насчет «честного народа» и его местонахождения, сейчас были первыми у туши.

— Сейчас… Сейчас… Всем хватит… — Рассобачинский орудовал громадным ножом как заправский мясник. — Держите… Держите… И ты держи… А это тебе…

И тут, едва не пропущенный в возобновившемся с удесятеренной энергией самозабвенном чавканье, раздался едва слышный скрип в неизведанной еще глубине их продуктового рая, и на фоне дальней черной невидимой в темноте стены нарисовался светлый прямоугольник. Освещаемый факелом.

Ослепленные и напуганные бояре зажмурились, замерли как по команде и снова перестали жевать.

Человек с факелом в руках осмотрелся нерешительно, но, кажется, остался доволен результатом осмотра.

Он воткнул факел в кольцо на стене и мягко прикрыл за собой дверь.

Он был один.

Разлепив едва сносящие такой непривычно-яркий свет слезящиеся очи, бояре сначала с ужасом, медленно, но верно сменяющимся сначала сомнением, потом интересом, а потом и радостью вглядывались в фигуру и лицо их непрошенного компаньона.

Ништяк.

Лейтенант Ништяк.

Никак прячется от кого?..

А что если там, наверху, лукоморцы расправились с оккупантами? И треклятый наемник ищет теперь, где бы укрыться?

Укрыться?!..

ХА!

Руки подземных скитальцев сами выпустили еду и потянулись к лопатам и ломам.

Рассобачинский ухватил покрепче правой рукой нож, а левой — только что обглоданную берцовую кость кабана, и оглянулся на свое чумазое измученное воинство.

Звякнула о каменный пол неуклюжая лопата.

— Кто здесь? — незваный гость моментально выхватил из ножен спрятанный было меч, но мрак отозвался лишь крадущимися шагами.

— Кто, я спрашиваю? — в другой руке появилась палица, а в голосе — паника. — Я шутить не люблю!..

— И мы тоже, вражина, — темнота вдруг ожила, и из нее в круг мерцающего света, отбрасываемого факелом, не спеша, но решительно вышли подземные демоны — порождения ночи и подземелий.

С черными, покрытыми бугристой блестящей кожей и клочковатой шерстью мордами, в черном вонючем тряпье, с оружием и обглоданными костями прошлых жертв наготове в когтистых черных лапах, ощеряясь и рыча, надвигались они на бессчастного лейтенанта, еще минуту назад уверенного в том, что нашел в этой подземной кладовой и стол, и дом…

— ДЕМОНЫ!!!..

Сердце вояки отчаянно заколотилось, как будто желало выскочить из грудной клетки и помчаться обратно в безопасный коридор, но, не находя выхода, быстро обессилело, метнулось в последний раз в направлении пяток и взорвалось.

Издав слабый стон, Ништяк покачнулся и упал замертво.

— Чего это с ним? — грозно спросил мужской голос из тьмы.

— Притворяется, — тоном эксперта международного класса отозвалась женщина.

— Ничего, у нас этот номер не пройдет, — пообещал мужчина и сделал вперед еще один шаг.

— Он у нас за все ответит, — поддержал его другой.

— И за неделю под землей, и за чуду-юду, и…

— Стойте… — Рассобачинский склонился над неподвижным телом. — Кажется, он уже за все ответил…

— Сбёг!.. — с досадой плюнул боярин Артамон и с оглушительным звоном бросил на пол ломик. — Трус!