Бой за Кара-Агач - [3]

Но мало кто на свете может устоять в рукопашной против русского солдата, а басмачам, привыкшим к конной рубке, и вовсе туго пришлось в спешенной драке. Порубали их пограничники… Спохватился Матвей, о «языке» подумал, да поздно было, все «языки» могли теперь разговаривать только с аллахом.

И стихло кругом. За Кара-Агачем, в южной его стороне, где раскинулись заросли кустарников, высилась каменная гряда, туда и убрались басмачи, там, видно, устроил ставку хан Мурзали.

Устроил смотр своему сборному войску Матвей Малышев. Двоих потеряли Еркина Ауржанова, молодого паренька из отряда Амирхана, и русского заготовителя, звали его Петром Станцевым. Наскоро вырыли во дворе могилу, опустили туда двух породнившихся в бою воинов. Матвей сказал прощальное слово. Но траурный залп давать не стали, берегли патроны.

Ближе к полудню дозорный вызвал Матвея на плоскую крышу склада, где еще ночью по распоряжению командира пограничников сложили из мешков с зерном наблюдательную вышку.

И без бинокля можно было видеть, как подходит с востока конный отряд.

— Может быть, наши? — спросил Ковалев, он тоже поднялся с Матвеем на крышу.

— Нет, — покачал головой Малышев. — Посмотри.

Ковалев заглянул в окуляры и увидел, как из-за каменной гряды навстречу подходившему отряду вылетела кучка конников. Донеслись приглушенные расстоянием восторженные крики. Ковалев рассмотрел всадника, который выехал вслед за первыми встречающими. Был он в белой бурке и белой папахе.

— Хан Мурзали, — прошептал Ковалев, передавая бинокль.

— Наверно, он самый, — проговорил Матвей, наводя бинокль. — Вот почему он не атаковал больше. Подмогу ждал, теперь держись.

Трижды возросшими силами рвался к Кара-Агачу Мурзали-хан. И трижды отбивал гарнизон Малышева беснующихся за дувалом басмачей.

Накат басмаческий закончился лишь к ночи. Отвел хан Мурзали, отозвал в логово своих псов, отошли от горячки боя защитники Кара-Агача и увидели, что остались в арыке, идущем через двор, только небольшие лужицы на дне.

— Ай-ай-ай! — вскричал счетовод Курбанов. — Проклятый шайтан! Это он, председатель, придумал. Верно я говорил, что сбежал он к хану Мурзали. Председатель знал, как перекрыть арык… Что будем без воды делать, командир?

— Запасной воды нет? — спросил Малышев.

— В цистерне была вода, — ответил Курбанов. — Смотреть надо.

Посмотрели. В цистерне оставалось чуть больше половины, примерно с полтонны. А их без малого семьдесят человек, лошади, верблюды, и пить надо, и готовку какую сооружать… Да, с водой неважно получилось, командир, нет у тебя осадного опыта, и то сказать — в нынешних уставах про басмачей и арыки ничего не говорится…

— Амирхан, — сказал Малышев, — Курбанов даст посуду. Отряди людей, чтоб аккуратно собрали воду на дне арыка.

Собрали еще литров триста. Вот и весь запас.

— Кому из своих больше всех доверяешь? — спросил Матвей Ковалева.

— Перепелкину, — не задумываясь сказал Ковалев. — Коля, он парень крепкий, находчивый.

— Хорошо. Через полчаса пригласи его, найди Амирхана Садыкова, Соберемся у Курбанова в конторке.

Когда собрались, Малышев стал говорить:

— Положение, товарищи, серьезное. Я отправил надежного человека к ближайшей станции железной дороги, чтобы оттуда он по телефону сообщил в Алма-Ату. Округа полна басмачей, человек этот может и не дойти. Завтра пошлем еще одного… А пока мы находимся в тяжелом положении. Боеприпасы на исходе, воды в обрез, оружия мало, а банда хана Мурзали увеличивается. Но выстоять мы обязаны. Как представитель пограничной охраны беру руководство на себя, называться с этого момента буду начальником гарнизона Кара-Агача. Хочу представиться: Малышев Матвей Андреевич, двадцать два года мне, командир отделения, уроженец села Предгорья Рубежанского района Каменогорского округа, сын уральского крестьянина, комсомолец. Есть вопросы?

Вопросов не было.

— Тогда слушайте первый боевой приказ…

А утром над ближайшим домом от ворот кооператива поднялся белый флаг.

После криков «Не стреляйте! Не стреляйте!» на плоскую крышу влез басмач и принялся кричать:

— Пограничники! Мы захватили станцию Кзыл-Капал. Все в наших руках! Сдавайте оружие! Отдайте нам только зерно, и тогда мы вас выпустим живыми…

— Собака! — воскликнул счетовод Курбанов.

Он поднял карабин, быстро прицелился, но выстрелить ему не пришлось: Матвей схватил оружие за ствол и задрал его кверху.

— Отставить! Нельзя стрелять! Сейчас нельзя… Ведь там белый флаг, на крыше…

— Да, — сказал Ковалев, — этот басмач вроде как парламентер.

Счетовод сплюнул в сердцах.

— Ладно, — успокоил Курбанова пограничник, — одним больше, одним меньше… Разве в этом дело? Плохо, что Кзыл-Капал они захватили, ведь я туда послал человека…

— Пошли теперь меня, Матвей, — горячо заговорил Амирхан Садыков. Правда, я не местный, но ведь бывший красноармеец, выучка у меня военная.

— Мои ребята тоже не гражданские, — возразил Матвей.

— Может, гонец попал в руки бандитов, — сказал Перепелкин.

— Вот, — подхватил Амирхан, — русские, значит, уже пострадали за наши беды. Теперь моя очередь, теперь должен идти я.

— Можно мне, командир? — неуверенно заговорил Курбанов.