Бой не вечен. Гарантирую жизнь - [36]

– Лучше гор могут быть только «пули», – развеселился Валягин. – Ты в преферанс не играешь, академик?

– Не люблю азартных игр.

– А зря, такие игры, как преф, позволяют чувствовать прелесть жизни. А Федотова найди, сгодится полковник, сделаем его настоятелем какого-нибудь строящегося храма. У тебя все?

– Я хотел бы выяснить дальнейшие планы СТОКК, – встрепенулся Мережковский. – Надо видеть перспективу. Не люблю работать вслепую, от приказа до приказа. СМИ и телевидение мы уже контролируем, спецслужбы в основном тоже работают под нашим контролем. Что дальше?

Валягин допил коньяк, вытер рот ладонью, задумчиво посмотрел на собеседника.

– Пожалуй, пора тебе действительно выделить свою зону ответственности в Проекте, чтобы не влез не в свое болото и не наделал ошибок. А задачи перед нами стоят глобальные. Во-первых, надо переподчинить наиболее мощные криминальные структуры, чтобы они тоже начали работать на будущую Революцию. Во-вторых, распространить Братство Черного Лотоса по всей стране, создать сеть храмов-школ по обучению наемников, с перспективой превращения их в базы Легиона и центры влияния. Затем надо выйти на структуры Сопротивления, уничтожить руководителей, через них определить главных действующих лиц, лидеров Вечевого эгрегора, волхвов, и уничтожить всех! После этого настанет час «икс», время Революции.

Мережковский с недоверием посмотрел в ставшие мутными глаза Валягина. По-видимому, координатор Проекта так свято верил в свою силу и неуязвимость, в успех Проекта, что не сомневался в исходе войны, ведущейся на территории России уже более двух тысяч лет.

– Роль СТОКК в этом плане?

– Твоя служба контроля будет «глазами и ушами» Революции, – трезвым голосом проговорил Винсент Аркадьевич. – Мы должны знать о своих врагах все! Наши системы должны быть внедрены в армию, во все финансовые институты, в правительственные структуры! Чтобы разрушить культуру, систему образования, науку, мы внедрили туда… – Валягин осекся, прижал палец к губам. – С-с-с! Это секретная информация. Тебе достаточно знать, что мы создали оружие на основе формирования искаженных систем ценностей, чего, кстати, очень боится церковь. – Валягин хихикнул. – И это оружие работает! Но твоя задача поскромней – контроль. Тотальный контроль «криминала»! – Он снова хихикнул. – Знали бы премьер с президентом, что на самом деле контролирует их детище и с кем борется созданная ими общегосударственная система антитеррора. Что ты еще хотел узнать?

– Кто финансирует СТОКК? Нам не хватает средств.

– Дай заявку, средства будут. А кто финансирует службу, пусть тебя не волнует. Есть спонсоры за рубежом… да и у нас появились.

Зазвонил мобильный телефон, лежащий на рабочем столе хозяина.

Валягин встал, подошел к столу, поднес трубку к уху, махнул Мережковскому: иди.

Архип Иванович вышел из кабинета и только в коридоре вздохнул с облегчением, расправил плечи. Во время беседы его не покидало ощущение, что за ними внимательно наблюдают чьи-то глаза. Причем нечеловеческие.

Жуковка КРУТОВ

Обедал Егор у дядьки Ивана и не преминул попросить у него «ерофеича»; настой рекомендовалось пить по каплям, но регулярно, что способствовало повышению тонуса и расширению зоны ментального видения. Однако «ерофеич» на сей раз понадобился Крутову для Лизы, которая стала потихоньку приходить в себя. А начался процесс выздоровления с момента, когда Егор три дня назад передал ей оберег-талисман Марии. Сцену эту он помнил до сих пор.

В тот вечер он приехал домой поздно, надеясь, что жена уже спит, но Лиза сидела на освещенной торшером веранде, кутаясь в плед, и Крутову пришлось приложить немало душевных усилий, чтобы выглядеть естественным и спокойным. Пожелав бабе Аксинье, которая тихонько приглядывала за больной, покойной ночи, Егор зашел на веранду, опустился перед Елизаветой на корточки, заглядывая ей в глаза.

– Чего не спишь, подруга дней моих суровых?

– Тебя жду, – откликнулась Лиза едва слышно. – Ты задержался…

– Мария приезжала, подарок от бабы Евдокии тебе привезла. – Егор достал из кармана серебряный кругляш талисмана, положил в руку жене и вздрогнул, пораженный ее реакцией.

Рука Лизы задрожала, пальцы свело, как от электрического разряда, глаза расширились, в них протаяли трагическое изумление, недоверие и возмущение. Она поднесла талисман к глазам, перевела взгляд на Егора, и был этот взгляд таким красноречивым, всеобъемлющим, понимающим, строгим, что Крутов готов бы провалиться сквозь землю от стыда, внезапно прозревая, что Лиза каким-то образом увидела, что произошло между ним и Марией.

– Ты… ее?.. – прошептала она почти беззвучно.

– Я люблю тебя! – глухо сказал он, прижимая запылавшее лицо к ее коленям. – Не знаю, как это случилось… как взрыв! Если сможешь – прости!

Елизавета выронила талисман, глядя перед собой черными глазами, запустила пальцы в волосы Егора, покачала головой.

– Она красивая и сильная… и несчастная…

Крутов поднял голову, но слез в глазах жены не увидел, она уже снова ушла в свой нереальный мирок, где жили призраки и тени воспоминаний. Что она имела в виду, говоря о Марии: «несчастная», – Егор не понял.