Бой местного значения - [4]
Солдаты называют Семена Семеныча стариком. По утрам он встает покряхтывая. Почти полвека у него за спиной. Если в списке бойцов, выделенных на задание, я поставлю против его фамилии год рождения, молчаливый представитель наверняка не пустит Охапкина. Таких, мол, в обоз надо определять, в ездовые... Отсидится наш Семен Семеныч в полуземлянке, вдали от опасности.
Но я не сделаю никакой пометки. Больше того, я назначу Охапкина старшим группы разминирования. Он выполнит все добросовестно, можно не проверять. А если его отстранить от задания — будет кровная обида. Ведь Семен Семеныч считает, что мы с ним связаны одной ниточкой и друг за друга нам надо держаться. Он так и говорит: «Мы с лейтенантом обмозговали...», «Мы с лейтенантом пошли...» А теперь еще: «Слышь-ка, надумали мы с лейтенантом в партию подавать...»
Интересно: нас обоих ранило в один и тот же день. Пустяшно ранило. Его — в плечо, а меня — в ягодицу. Четверо суток лежали мы рядом в избе на перетертой в труху соломе. Охапкин рассказывал о прошлой своей жизни. После революции было у него крепкое хозяйство. Да уж больно много детей наплодил. Восемь душ. Из сил выбивался, чтобы всех одеть-накормить. Посоветовали добрые люди: со всем семейством отправился из деревни на стройку, в Магнитогорск. Плотничать начал. А тут подросли сыновья, и организовалась у него целая бригада Охапкиных. Шесть человек. Все шестеро теперь на фронте, от двух вестей нет...
— Я вроде земляной корень, а от меня целый рабочий род пошел, — не без гордости говорил Охапкин.
Вернулись мы в строй, и начались тяжелые бои под Волоколамском. Кто воевал в пехоте, тот знает, как быстро редеют в огне роты. Мы приняли три больших боя, и пехоты в нашей дивизии почти не осталось. И саперов тоже, потому что мы все время были на передовой.
Уцелели артиллеристы, штабы, медсанбат, тыловые службы. А воевать было некому, в стрелковых ротах по десять — пятнадцать человек.
Ну, как водится в таких случаях, начали чистить тылы. На передовую пришли обозники, сапожники, интенданты, бойцы комендантского взвода, писаря, подносчики снарядов, парикмахеры. Нам во взвод тоже прислали троих. Не просто бойцов, а технических специалистов. Среди них был и сержант Петр Коломиец, ставший моим помощником.
Коломийцу лет тридцать, мужчина он рослый, видный. Добродушный вроде бы человек, без амбиций, но плутоватый: соврет — недорого возьмет, я убедился. С самого начала войны Петя попал в химики, командовал ампулометной установкой. Взвод ампулометчиков был один на всю дивизию, держали его в тылу, не зная, вероятно, как и где использовать. Ампулы, снаряженные горючей смесью, рассчитаны были на то, чтобы поджигать вражеские сооружения с расстояния в 150—200 метров. Но немцы тогда сооружений не строили, ампулометы стояли без применения, пока их случайно не разбомбили «юнкерсы», метившие по дивизионному обменному пункту.
Коломийца у нас сразу стали называть Петей-химиком, и все так привыкли к этому, что даже забыли его фамилию.
Петя нахваливал прежнюю службу, к саперам-топорникам относился свысока, мечтал о том времени, когда на фронте полегчает и он снова вернется в химики.
— Ишь ты какой специалист шустрый, — ворчал старик Охапкин. — На спокойную жизнь его тянет. Безопасный уголок себе ищет...
В начале декабря, когда батальон совсем измотался в непрерывных боях и до Москвы было рукой подать, к нам снова пришло пополнение. Помню, с утра выдалось затишье. В избу, где мы спали вповалку на земляном полу, явился длинноногий связной — бегун. Разыскивая меня среди спящих, он разбудил человек десять, ребята ругались, протирая глаза. Связной сказал мне: «Товарищ лейтенант, идите за пополнением. Двадцать душ нам прислали на батальон. — Помолчал и добавил почтительно: — Политбойцы, о!»
Связной убежал, а я никак не мог побороть сон, не было сил пошевелиться и встать. Сидевший рядом Охапкин сказал негромко:
— А не ходите вы, товарищ лейтенант, кто их знает, этих политбойцов! Без них обойдемся.
На эти слова живо откликнулся Петя-химик:
— Брось, брось, старик! Лишние плечи будут — бревна таскать да землю долбить. С политиков спроса больше. На них только грузи!
Я тогда пришел в штаб позже всех, и мне дали лишь одного человека. Выглядел он довольно нескладно. Шинель коротка и узка в плечах, а шапка, наоборот, такая большая, что налезала на уши. Винтовку он нес неумело, как палку.
Пока возвращались в избу, я накоротке расспросил его. Политбоец Попов Владимир Васильевич, в армии раньше не служил, белобилетник. Был учителем неподалеку, в подмосковном фабричном поселке. Позавчера у них началась партийная мобилизация. Вчера обмундировали, дали оружие и поставили задачу: отступать некуда, умереть, но немца в Москву не пустить!
Впереди громыхал бой. Слева, в ложбине, били наши пушки, выстрелы в морозном воздухе лопались гулко и звонко. Лицо у Попова было бледное. В глазах — растерянность и недоумение. Мне стало жаль его: бросили человека из школьного класса в самое пекло. Хотел я даже присмотреть за ним первое время, пока оботрется, но началась бомбежка, потом нас послали минировать шоссе в таком месте, куда доставали немецкие пулеметы. И тут, конечно, было не до новичка.
«Тайный советник вождя» — книга-сенсация. Это роман-исповедь человека (реального, а не выдуманного), который многие годы работал бок о бок с И. Сталиным, много видел, много знал и долго молчал. И, наконец, с помощью В. Успенского, заговорил — о своем начальнике, его окружении, о стране. Честно рассказывает — без прикрас, но и без очернительства. В книге масса интереснейшей информации, имеющей огромную познавательную ценность.
Никогда не сотрутся в памяти нашего народа события первых месяцев Великой Отечественной войны, никогда не будут забыты беспримерные подвиги бойцов и командиров, которые своим мужеством и упорством обескровили немецко-фашистские войска в приграничных боях, в сражениях под Смоленском, Киевом и Ленинградом, а потом нанесли фашистам поражение под Москвой. Об этих людях и этих событиях рассказывает в своей книге В. Успенский. «Неизвестные солдаты» — роман-эпопея, охватывающий большой круг героев, от колхозников до генералов, от красноармейцев до ученых.
Книга рассказывает о короткой, но яркой жизни юной партизанки разведчицы отряда молодых добровольцев, действовавшего в Подмосковье в самые трудные дни Великой Отечественной войны — Зои Космодемьянской, шагнувшей со школьной парты на фронт, о ее боевых друзьях, о брате Александре, об их старших товарищах.
Аннотация:В годы второй мировой войны гитлеровское командование создало специальные гряды морских диверсантов, которые прорывались в базы противника и топили крупные корабли. Немецкие штурмовики-диверсанты пытались проникнуть и в базы Советского Флота.Об одной из таких операций, о бдительности и мужестве наших моряков и мирных жителей рассказывает В.Успенский в своей повести «Тревожная вахта».
В повести рассказывается о деятельности революционера, военачальника Гражданской войны Клима Ворошилова в бытность его членом Реввоенсовета Первой Конной армии.Н.Н. СЕЧКИНОЙ-УСПЕНСКОЙ - комсомолке двадцатых годов.Автор.
"На "Мятежный" доставлено новое вооружение. Производится монтаж", — такая радиограмма была перехвачена нашими связистами. Передавала радиограмму неизвестная станция километрах в ста от нашего берега. Но сведения о новом вооружении могли быть собраны только в порту. Значит, кто-то собрал их и неизвестным путем доставил на чужой корабль. Перед КГБ стоит задача найти осведомителя.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.