Бой-КОТ. Дело доверчивого ветеринара - [9]

— А вы продаете? — переспросил писатель.

— Не смешно, — обиженно буркнул Лыжин и продолжил: — В общем павлина он назвал Минкульт, и вот этот Минкульт и пропал. Культуры не стало, ишь. И все ему виноваты, я вот тоже, — жаловался Лыжин. — Обещал даже в Управление писать. Возит всяких зверей и всякую редкую ерунду, хранит непонятно как, а я виноват — не уследил. И езжай, говорит, ищи Минкульта. А как его искать? Он, может, на юг улетел, или куда еще они улетают. Или его же зверинец павлина сожрал. У него чего только не водилось. Вот поеду осматривать место преступления, которого, может, и не было вовсе. Еще Прапора захватил, у него что-то живот разболелся, не могу я его в таком состоянии оставлять. Кстати, хотел спросить — вашему не надо погулять? Я его тоже с собой возьму, а то чего он взаперти сидит. Развеется. Заодно и моему веселее будет. Вон они как сдружились, — показал он на приятелей.

— А представляешь, какая у них там кухня? — мечтательно облизнулся Прапор. — Мясное все. Сладкое. Острое…

— У тебя ж с животом проблемы, — вставил Ричи, дослушивая Лыжина.

— Ну, я вроде на поправку пошел, — обиженно покачал лобастой головой толстяк.

— Похоже, меня с тобой зовут посмотреть, что произошло у этого Азарова. Павлина у него украли? — спросил Ричи.

— Угу, — подтвердил Прапор. — И кому нужны павлины вообще?..

Получив согласие взять в компанию Ричи, Лыжин радостно допил чай, схрумкал последнее печенье из вазочки и засобирался наконец осматривать объект, то есть дом Азарова.

— Осмотр должен быть детальным и тщательным, но пока что смотреть — непонятно. На то, что павлина нет? Это и так понятно, что нет его. Понавезет дорогой ерунды откуда-то, сложит в подвал — и рад. А зачем оно ему надо? В самом деле, музей бы открыл, пусть люди смотрят… Ну, ничего, я скоро буду иметь рандеву с министром сельского хозяйства и все расскажу, все!

Лыжин удалился в коридор. Прапор грузно поднялся с коврика, и Ричи последовал за ним.

— Вот умницы, все ж понимают, — умилился полицейский. — Ну что, котики, поехали со мной.

— Большой тебе котиной удачи, милый, — шепнула Мася, лизнув котектива в нос.

Лыжин открыл заднюю дверь своей машины, древней, но еще бодрой грязно-зеленой «Ауди», и картинно изогнулся в полупоклоне:

— Прошу!

Прапор, как будто это было само собой разумеющимся, запрыгнул на заднее сиденье. Ричи фыркнул и тоже полез в эту чересчур пахучую большую консервную банку.

— Кажется, я понимаю, почему у тебя живот болит, — покосился он на Прапора, громко чихая. — У меня от такой вонищи тоже бы разболелся.

«Ауди» с грохотом завелась и неспешно выкатилась на узкую асфальтовую дорожку.

Ричи с интересом поглядывал за окно, Прапор же явно был не в состоянии следить за чем-либо.

— Что, бедненький, плохо тебе? Сейчас приедем, — обернулся к нему Лыжин.

— Ненавижу тачки, — пробормотал кот, уткнувшись носом в угол.

А котектив тем временем начал перебирать в памяти все, что знал об Азарове, благо о нем и его состоянии в их подмосковном городке ходило неисчислимое количество слухов и историй.

После учебы в институте на филологическом факультете восточного направления со специализацией по фарси и службы в армии в нескольких «горячих точках», он вернулся в Россию девяностых. С головой ушел в бизнес и после нескольких лет неблагодарной розничной торговли купил у товарища практически за бесценок разоренную птицефабрику, что и принесло неожиданный успех.

Практически мгновенно от кустарного хозяйства на 100 голов птицы и трех лотков на московских базарах он вырос до состояния всероссийского магната: птицефабрики по всей стране, дилерская сеть, фирменные магазины в крупных городах, своя кормовая база…

Но после того как годовая прибыль достигла восьмизначных чисел, г-н Азаров резко потерял интерес к бизнесу и отдал его под контроль управляющей компании. После короткого периода филантропии, когда за его счет были восстановлены два детских садика и музыкальная школа, он вспомнил свои подростковые увлечения и с головой нырнул в путешествия по странам Азии и Ближнего Востока и коллекционирование разнообразных антикварных безделушек. Очевидно, г-н Азаров был чрезвычайно суеверен, поскольку в объектах коллекционирования он отдавал предпочтение тем, что имели явно орнитологические мотивы.

Поместье Азарова до сих пор оставалось для многих обитателей поселка терра инкогнита. Огромная территория охранялась так, будто там жили сразу все президенты всех возможных стран. Там, где заканчивался глухой высокий забор, обнаруживалась колючая проволока, суровые охранники и собаки! Ладно еще, овчарки немецкие были бы — с ними можно найти общий язык. Но ведь по двору бегали без привязи московские сторожевые, у которых при виде любого живого организма срабатывал единственный рефлекс: разорвать на части. Поэтому о соседе удавалось узнавать в основном из разговоров «двуногих».

Последнее его приобретение, его любимый «артефакт» — павлин, привезенный из Ирана, сразу приковал внимание всех соседей. Красивая птица гордо расхаживала по лужайке перед домом бизнесмена и кричала дурным голосом, как резаный кот.