А плотники во дворе дворца уже виселицу для Бовы до половины построили.
Отлежалась прекрасная Минчитрия в пуховой постели до вечера и к вечеру опять в темницу к Бове пошла. Скачет да пляшет перед Бовой в одной тоненькой рубашке без пояса, в одних беленьких чулочках без обувки и говорит:
— Бова, в третий раз прошу, забудь свою веру, веруй в нашу веру и возьми меня в жены. А не возьмешь — батюшка тебя повесит.
Бова поглядел в оконце решетчатое и видит — виселицу для него плотники уже достроили.
— Ладно, — слукавил Бова, — приму я вашу веру, откажусь от нашей веры и возьму тебя в жены. Но чтоб все честь по чести было и мой меч-кладенец в твою спальню принесли немедля.
Прекрасная Минчитрия тогда к себе в терем побежала, драгоценное платье надела и к батюшке своему царю Салтану Салтановичу явилась.
— Государь-батюшка Салтан Салтанович, — говорит прекрасная Минчитрия, — отдай меня за Бову. Он нашу веру примет и будет нашему царству содержитель и ото всех стран оберегатель.
— Не обманет? — сомневается славный царь Салтан Салтанович.
— Кто ж меня обманет, такую девку красную, — отвечает прекрасная Минчитрия.
— И то дело, — согласился царь Салтан Салтанович.
Повелел он Бову из темницы выпустить, а прекрасная Минчитрия брала его за белые руки и вела с радостью в свой терем. Видит Бова — в спальне его меч-кладенец принесен. Схватил он меч да как вдарит по стене — стену и разрубил и на улицу выпрыгнул. После по городской стене вдарил и ее разрубил. В чистое поле выскочил и бежать.
Прекрасная Минчитрия — в слезы. И к батюшке, — мол, погоню пошли.
— Обманул, значит, — говорит Салтан Салтанович. — Чуяло мое сердце. Не предал своей веры. А погоню и не проси — не пошлю. Ученый я теперь, как с ним связываться! Пущай уходит прочь. Больно хлопот с ним много, с этим Бовой-то.
Пришел Бова в родное свое царство Мауковрульское. А там везде на столбах и заборах афишки висят: «Кто Бову-королевича помянет, тому голова с плеч».
«Вот оно до чего дело-то дошло, — подумал Бова. — Выходит, и вспоминать меня нельзя. А коли опознают, тогда что будет?»
Свернул Бова скорей в питейный дом, а там сидит в углу старец-черноризец, пиво пьет, деньги, от царя Салтана полученные за донос на Бову, пропивает. Испугался старец, обомлел.
Бова ему говорит:
— Я тебя не убью и прощу, коли дашь ты мне черного зелья-мази да белого зелья-мази.
Старец ему дал тогда черного да белого зелья. Бова черным зельем лицо свое намазал и стал ликом черен и страшен — не узнать. Пошел он по славному городу Антону и подошел к царскому дворцу. Во дворце — суматоха. Запросила царица Милитриса ни много ни мало — испечь ей хлеб чудесный, какого на целый век хватит. Повара-то за головы хватаются: как такой хлеб испечь, не знают.
Бова на кухню прошел и заморским поваром назвался: мол, знает он секрет чудесного хлеба, какого на целый век хватит. А сам того секрета не знал.
Ему на кухне обрадовались, к печи определили мигом, муки разных сортов доставили — пеки давай. Один только главный повар Бове не поверил, все приглядывался и начал над Бовой насмехаться.
— Явился, такой-сякой, — говорит, — богатырем себя называет, а сам лишь комаров да слепней убивает и купить кошку себе вместо коня желает. Где такому чудесный испечь хлеб, какого на целый век хватит!
Главный повар тот был колдун. Он умел запрягать свинью в телегу и в телеге такой по ночам катался. Мог он еще оборачиваться в мошку, в кочан капусты, в озеро и в женскую сорочку.
А теперь, над Бовой насмехаясь, присядет у печи, снимет с себя голову и волосы себе чешет. А другие повара его боятся. Бова тогда не стерпел и ударил повара-колдуна со всего маху сковородкой и убил его на месте.
Другие повара, видя такое, к царю Додону побежали ябедничать — как бы чего не вышло. И наябедничали: пришел, мол, черный ликом человек, обещался чудесный хлеб испечь, а сам главного повара сковородкой убил.
Царь Додон рассердился, на кухню прибежал, ногами затопал и возопил:
— Кто ты есть, черный человек? И чудесный хлеб не испек. И главного повара убил. Ответствуй, кто ты есть такой.
Бова ему отвечает:
— Я — Бова-королевич, за отца отомститель.
И вынул из-за пазухи меч-кладенец и отсек голову царю Додону. После положил голову Додона на блюдо, полотенцем закрыл и понес то блюдо в покои царицы Милитрисы.
Милитриса его спрашивает:
— Чего ты принес мне, черный человек?
А он отвечает:
— Чудесный хлеб, какого на целый век хватит.
Милитриса, как полотенце подняла, так слезами и залилась. И вопиет:
— Кто ты есть, черный человек? Ты моего мужа, славного царя Додона, убил!
— Я — Бова-королевич, сын твой.
Милитриса не верит.
— Бова-королевич был весьма прекрасен, от Бовиной красоты всю палату освещало, а ты черен и дурен. Я тебя страшной казнью казнить велю.
— Не торопись, государыня-матушка, — говорит ей Бова.
Он скорей белым зельем умылся и в прежний свой вид вернулся, и вся палата Бовиной красотой осветилась.
Милитриса ему в ноги пала, в грехе своем покаялась, признавшись, что славного короля Гридона она убить надоумила.
— В монастырь тебя сошлю, — говорит Бова. — Будешь там свой грех замаливать.
