А прекрасная Милитриса, матерь Бовы, отца его, короля Гридона, не любит, по молодому царю Додону скучает. И додумалась. Написала она грамоту царю Додону, а в той грамоте вот что: «Славный царь-государь Додон! Приехал бы ты под наш град Антон и моего бы мужа, славного короля Гридона, убил, а меня бы взял в жены». Написавши ту грамоту, кличет прекрасная Милитриса верного слугу, витязя Личарда[1], и говорит ему так:
— Слуга верный витязь Личард, поезжай в царство к славному царю Додону, отвези мою грамоту. А чего в ней написано, не читай — не то казню.
И верный Личард дал слово грамоту ту не читать и слово держал свое крепко. И привез царю Додону грамоту, не читавши.
Царь Додон грамоту принял, прочитал, покивал головою. А после рассмеялся и говорит:
— Не верю я, будто ты, верный слуга Личард, грамоту не читал. Тут какой-то заговор противу меня.
На что верный Личард отвечает:
— Государь, славный царь Додон! Вели меня посадить в темницу накрепко, а коли вскроется, будто я грамоту читал и в заговоре противу тебя состою, пусть будет мне казнь лютая.
И царю Додону те слова полюбилися, и он говорит:
— Коль ты верен слову своему, я тебя пожалую. Коль не верен, быть тебе под пыткой и казнью.
После царь Додон на коня сел и под город Антон поехал.
Той порой прекрасная царица Милитриса говорит своему старому мужу, славному королю Гридону:
— Сходи ты, муженек, славный король Гридон, за город в лес, постреляй мне мяса не лебединого, а соколиного. Нарожу тебе сына не лебедя, а сокола.
Король Гридон и ушел. В дремучем лесу его царь Додон за дубом поджидал. Кинул Додон копье из-за дуба и убил Гридона. И под дубом закопал.
Сам же опять на коня сел и в город Антон поехал. Прекрасная царица Милитриса городские ему ворота отворила, с великой радостью во вратах городских встретила, белые руки от крови отмыла и в царские палаты повела. Там она его новым царем нарекла.
Три дня и три ночи пир шел. А Бова — молодой еще — в конюшне прятался. И на третий день пришел на конюшню верный слуга, витязь Личард, из додоновской темницы отпущенный, увидел Бову и говорит ему:
— Государь мой Бова! Извела матерь твоя, коварная Милитриса, отца твоего, славного короля Гридона. Ты еще по молодости лет не можешь отомстить за смерть отца своего. Побежим, государь, из города Антона в иные земли. А как вырастешь да окрепнешь, за злодейство лютое отомстишь, государь.
И верный витязь Личард оседлал себе доброго коня, а Бове — иноходца, и поскакали они в иные земли. Только царь Додон спохватился, повелел в рог трубить и собрал войско в сорок тысяч воинов и погнался с войском за беглецами. У Личарда конь добрый — ускакал бы, да у Бовы вот иноходец споткнулся, Бова на земле и растянулся. Набежало тут войско додоновское, повалили Бову, связали. А верный Личард при государе своем Бове решил остаться, сам с коня спрыгнул, ну и его связали. Привезли их в город Антон обратно, посадили в разные темницы. Царь Додон и говорит коварной Милитрисе:
— Надобно верного витязя Личарда поить и кормить довольно. А Бову, сына твоего, пасынка моего, лучше бы голодной смертью извести. Не то я любить тебя не буду.
Коварная Милитриса отвечает царю Додону:
— Жалко мне, славный царь Додон, сына моего Бову. А еще жальче твоей любви лишиться. Предадим Бову, сына моего, голодной смерти — ради любви нашей.
И повелела Бову в темнице на железную задвижку запереть и не давать ему ни пить, ни есть нисколько.
А была в царских хоромах девка-прислуга. Жалко ей Бову стало. Как все уснут, девка железную задвижку отодвинет, Бову попоит, хлебцем покормит и опять закроет…
Времечко так и идет. Не умирает Бова — видят то Додон и коварная Милитриса. И царица Милитриса, вошедши в царскую кухню, замесила два хлебца своими руками на змеином сале во пшеничном тесте. Испекла те два хлебца и послала с девкою Бове в темницу.
Бова хлебцы увидел и спрашивает:
— Ох, видно, маменька мне поесть послала?
— Маменька, — девка ему отвечала и собачку около темницы кликнула.
Отломила девка кусочек от одного хлебца, бросила собачке, та кусочек сглотнула и сдохла на глазах.
— Ох, — говорит Бова, — не давай-ка мне, девушка, этого. И не запирай ты, девушка, темницы темной.
Девка-прислуга задвижку железную и не задвинула. И Бова из темницы убежал. На городскую стену залез и вниз со стены спрыгнул, но ноги себе отшиб. А под городской-то стеной море-океан шумит, и видит Бова — по морю-океану корабль плывет. И закричал Бова громким голосом. И от его голоса волны восстали и корабль затрясся. И гости-корабельщики дивятся — кто это так кричит громогласно. И видят юношу дивной красоты, только ноги у него зашиблены.
Спустили они лодку с корабля, посадили Бову в нее и спрашивают:
— Какого ты роду, Бова, — простого или королевского?
Бова им отвечает:
— Гости-корабельщики, роду я простого, отец мой — пономарь, а матушка моя — убогая жена.
— Будешь нам слуга-раб, — говорят корабельщики. — Служить нам будешь.
Бова тому и рад. Поплыли они по морю-океану. И плыли год и три месяца. И видали они много диковинного.
