Босиком по снегу - [2]

Как ни странно, безумный союз наполовину латышки – наполовину русской с мужчиной кавказских кровей до последнего времени существовал вполне мирно. Нина рано лишилась матери, и Ян Лацис, возложив на свои плечи заботу о дочери, воспитал Ниночку в строгих патриархальных традициях, которые полностью разделял Далакмишвили: женщина должна сидеть дома, варить обед, рожать детей и слушаться во всем мужа. Супруг был старше на пятнадцать лет, красотой особой не блистал, но Ниночку это не смущало. Ей было вполне достаточно, что муж любит ее и обеспечивает ей сладкую жизнь со всеми удобствами. Единственной проблемой было отсутствие детей: за четыре года брака Ниночка так и не смогла родить наследника. Но и тут Мамука Муртазович оказался на высоте и ни разу не упрекнул ее. По-своему она даже любила Мамуку, причем нежно, где-то в глубине души. Что еще нужно женщине для счастья? Так успокаивала себя Ниночка, когда совсем недавно поняла, что для полного удовлетворения ей все-таки чего-то не хватает. Самовнушение не помогло, в душе образовалась пустота, заполнить которую было просто необходимо, и Ниночка решила заняться чем-то полезным, например, напроситься отцу в ученицы и продолжить его ювелирное дело. Вот тут и начались серьезные проблемы. Муж, вступив в тайный сговор с отцом, стал активно ставить ей палки в колеса. Сначала Мамука действовал обходными маневрами: на месяц отправил Ниночку на море в лучший закрытый пансионат в Крыму. На что муж рассчитывал – Ниночка так и не поняла. Идея реализовать себя окрепла под жаркими лучами южного солнца и отшлифовалась живительной морской водой. Плюс витамины с щедрых крымских рынков, свежий воздух и живописные местные пейзажи – Ниночка набралась новых сил, получила массу впечатлений и по возвращении домой была готова к очередному штурму бастиона. Бастион не поддавался ни в какую. Целый месяц она пыталась доказать мужу, что имеет право быть самостоятельной – бесполезно, муж отказывался ее понимать и уже вел себя не столь дипломатично. Еще хуже дела обстояли с отцом. Ян Лацис не только не хотел ничего понимать, он вообще отказывался ее слушать и каждый раз мастерски переводил разговор на другую тему. Хитрый лис был ее отец. Но сегодня настал решающий день! Ниночка решила: либо сейчас, либо… потом, но она добьется своего. Она заранее обдумала небольшую гневную речь, приготовила эскизы будущих ювелирных шедевров и запланировала сразить отца своим бесспорным дарованием.

Новое небесно-голубое летнее платье, доставленное недавно от лучшей портнихи города, на стройной фигурке сидело идеально. Но Нина с неудовольствием отметила, что даже в этом шикарном наряде она выглядит неважно. Нездоровая бледность, отекшее лицо, синяки под глазами… Приводить себя в порядок не было никаких сил и желания. Осталось красиво упаковать подарок для отца, и можно ехать. Шелковая серебряная лента, которой она обвязала коробку с фарфоровым чайным сервизом, была слишком длинной. Ножниц под рукой не оказалось, не нашлось их и в кабинете мужа. Выхватив из ящика рабочего стола длинный узкий нож для резки бумаги, украшенный фальшивыми изумрудами и рубинами, Ниночка вышла из кабинета.

Звонок в дверь застал ее в прихожей. Она положила нож на небольшой антикварный столик для газет и распахнула дверь. На пороге стояла круглолицая курносая девица с двумя тощими пегими косичками, затянутая в детское красное платьице в крупный белый горох. Ничего более идиотского Ниночка в своей жизни еще не видела, к тому же платье было явно маловато посетительнице и подчеркивало все недостатки нескладной полной фигуры девицы. Возраст «небесного создания» определить оказалось довольно сложно: на ее лицо был щедро нанесен толстый слой пудры нежного поросячьего цвета, а пухлые щеки полыхали пурпурным неестественным румянцем.

– Здрасьте, а Мамука Муртазович дома? – пискляво спросила посетительница, хлопнув прозрачными голубыми глазами.

– Это ко мне, – вынырнув из-за спины Нины, торопливо сообщил муж. – Ну и… – сменил он тон, обращаясь к девушке. – Готова к зачету, Лисичкина?!

– Да, – вяло отозвалась девушка и густо покраснела.

– Так это студентка твоя, – засмеялась Нина. – Проходите, девушка, и чувствуйте себя как дома. И не бойтесь его, он только с виду грозный, – Нина пропустила несчастную в квартиру, проводила ее в кабинет и сразу же наткнулась на ножницы, которые спокойно лежали на письменном столе. Ругая себя за рассеянность, она вернулась в свою комнату, обрезала блестящую тесьму и, подхватив подарок, сообщила мужу, что уезжает.

– Передавай отцу привет и скажи, что я приеду к семи, – широко улыбнулся супруг и закрыл за Ниночкой дверь.

Скандал вспыхнул на пустом месте. Не успела Ниночка переступить порог отчего дома, как отец увлек ее в свой кабинет, усадил на стул и стал носиться по комнате, держа в руке какой-то листок бумаги.

– Что с тобой, папа? – растерянно спросила Нина, наблюдая за странными маневрами отца.

– Нет, ты только послушай, что в Москве творится! Средь бела дня магазины грабят, и кто бы ты думала! Молодая девушка! Смотри, фоторобот со слов очевидцев составили, – сунув под нос Нине лист, возбужденно сообщил отец.