Босиком - [143]

Когда молитва была окончена, Долорес подняла голову и радостно посмотрела на Вики.

— Хотите немного сидра? — спрашивает Долорес. — Он натуральный.

Вики замечает, что остальные члены группы сидят со стаканчиками, но отказывается.

— Может, потом.

— Хорошо, — говорит Долорес. — Давайте для начала представимся. Дана, ты начнешь?

Женщина в джинсах начинает говорить:

— Меня зовут Дана. Рак груди, третья стадия.

У Вики сжимается горло. Ей становится немного легче, когда они идут по кругу в другую сторону. Эд, рак предстательной железы, вторая стадия; Джози, рак груди, третья стадия; Франциска и Джереми все еще здесь. Есть еще одна женщина, которую Вики не знает и у которой вообще нет рака; она здесь, потому что ее семилетней дочери поставили диагноз «лейкемия».

Вики так это взволновало, что она чувствует, как снова начинает запинаться.

— Вики, — говорит Долорес.

— Я В-в-вики, — говорит она. — Рак легких. — Вики делает паузу, сглатывает слюну, берет себя в руки. — Выжившая.

Выжившая. Люди из круга пристально смотрят на нее, и она чувствует смущение. Долорес продолжает улыбаться, глядя на Вики. Она позвонила несколько дней назад и попросила Вики вернуться в группу поддержки. Долорес просто умоляла ее.

— Другим полезно будет посмотреть на тебя, — сказала Долорес. — Особенно в это мрачное время года. Это даст им надежду.

Вики читает в глазах помимо всего прочего зависть, даже негодование. Она узнает эти чувства, потому что сама была на месте этих людей, слушала Трэвиса, который победил рак печени, и Дженис, которая, несмотря на все трудности, победила рак яичников. Вики была счастлива за них, но одновременно с тем она их ненавидела. А теперь на их месте была она. Она хочет рассказать этим людям свою историю, каждую деталь, но особенно она хочет им объяснить, что она одна из них. Она называет себя «выжившей», но они все понимают, что этот термин довольно условный, потому что рак мог действительно уйти, а мог просто спрятаться, а потом, неожиданно, снова проявиться на поверхности. Вики тридцать два года прожила уверенным в себе, активным человеком, но сейчас она закована в кандалы страха и неуверенности. Ничто и никогда уже не дастся ей легко.

— Расскажи нам, — говорит Долорес. — Расскажи о своем путешествии.

Вики с осторожностью подбирает каждое слово. Она хочет быть честной, последовательной и искренней, но не скатиться до исповеди. Она боялась операции, ее страх был столь силен, что она стала заикаться. Она не могла нормально говорить; ее язык был словно какой-то ком во рту. Каждое предложение было искаженным. Когда она из Нантакета вернулась в Дэриен, ее все время тошнило, ее положили в больницу с обезвоживанием организма. Доктор Гарсиа отправил ее к психотерапевту. Но терапия дала обратный результат, Вики стала заикаться еще сильнее, и Теду пришлось признать, что с ней действительно что-то не в порядке. Она писала записки на бумаге, но даже они были запутанными и несвязными. Вики не могла сконцентрироваться ни на чем, кроме своего страха и волнения, — каждую минуту она боролась с собой, чтобы все это не превратилось в настоящую панику. «Анестезия, они хотят меня убить, я не хочу умирать!» Она отвозила Блейна в садик и забирала его, она ездила в магазин за пеленками и печеньем, она убирала и стирала, но ее ни на минуту не оставлял вопрос: зачем? Так ли она хотела провести свои последние дни? Она не могла спать, а когда засыпала, ей снились кошмары. Доктор Гарсиа прописал ей ативан. Вики и Тед встретились со своим адвокатом и подписали новое завещание. Вики назначила свою сестру опекуном. Она завещала все свои органы, кроме легких, в качестве донорских. Ее вырвало в уборной в офисе адвоката. Она написала каждому из мальчиков по длинному письму, и еще одно длинное письмо Теду. И еще одно письмо, покороче, ко всем, кого она знала, — Вики хотела, чтобы Бренда зачитала это письмо на похоронах. Вечером перед операцией Вики пошла в церковь; она стояла на коленях у пустого алтаря и молилась, потом почувствовала себя лицемеркой, поскольку на самом деле она не знала, во что верила. Она вернулась домой и сидела на краю кровати, пока Тед читал детям. Она поцеловала их перед сном и подумала: «Что, если это в последний раз?»

— Этим я хочу вам сказать, — произносит Вики, — что я думала, что умру. Я была в этом уверена.

Все в кругу закивали.

Вики была так напугана, что все перед операцией казалось ей каким-то смутным пятном. Она помнит кое-что из того, что говорили анестезиолог и старшая медсестра. Она помнит, как переоделась в халат, думая, наденет ли она когда-нибудь снова свою одежду; Вики помнит, как дрожала, как ее лихорадило. Она помнит Теда, который был одет в штаны цвета хаки и веселую красную футболку; он был с Вики все время, кажется, что-то шептал. Но что бы он ни говорил, Вики его не слышала. Эллен Линдон и Бренда были дома с детьми: Вики (по глупости) настояла на том, чтобы на все время операции они остались с Блейном и Портером. Она помнит, как ее везли по коридорам, а рядом шел Тед, теперь уже в бирюзовом медицинском костюме. Он должен был остаться с ней, пока она не уснет. Вики помнит невероятную серьезность хирургической команды, тщательный профессионализм, медсестер, которые изъяснялись какими-то непонятными шифрами — номера, коды, ее давление, ее температура. Все было драматично, как в театре, и не без причины — они держали в своих руках жизнь Вики! Но в то же время для них это был лишь очередной рабочий день. Сегодня перед ними лежало ее тело; завтра на его месте будет кто-то другой.