Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза» - [69]

К началу 1939 года количество орудий в армии с 17 тысяч (1934 год) увеличилось почти до 56 тысяч. Правда, некоторые устаревшие артиллерийские системы слишком долго оставались на вооружении, ряд задач в оснащении армии артиллерией решить тогда не удалось» [27, с. 154–155].

«На вооружение Советской Армии были приняты новые 45- и 76-мм пушки, 122- и 152-мм пушки, гаубицы и гаубицы-пушки, 203-мм и 305-мм гаубицы и 280-мм мортиры, 82-и 120-мм минометы, 37-, 76- и 85-мм зенитные пушки. Новыми орудиями были вооружены танки, самолеты и боевые корабли флота» [10].

«Было разработано 47 новых конструкций снарядов основного назначения, налажено производство цельнокорпусных бронебойных снарядов для наземной артиллерии, заменивших сложные и трудоемкие в изготовлении снаряды с бронебойными и баллистическими наконечниками. Разработка снарядов дальнобойной формы позволила без изменения других элементов выстрелов и орудий увеличить дальность стрельбы на 20 % при одновременном улучшении кучности боя и повышения могущества действия снаряда у цели» [59].

«В конце 30-х гг. в СССР были разработаны и приняты на вооружение 50-, 82-, 107- и 120-мм минометы, превосходившие по своим боевым свойствам иностранные 50-, 81-, 105- и 119-мм минометы. Во второй мировой войне 1939–1945 минометы получили широкое распространение во всех воевавших армиях» [10].

Составители статьи умалчивают о том, что накануне Второй мировой по неизвестной причине минометы в РККА до Зимней войны не получили никакого распространения (в то время как орудийных стволов на поддержку республиканской Испании было отгружено 1186 единиц, минометов среди них было мало, в то время как Германия и Италия поставили Франко 1426 единиц этого вида вооружения), специальность минометчика в Красной Армии считалась дефицитной.

Все дело в том, что высшие военные чины СССР рассматривали миномет как средство позиционной борьбы, а РККА не собиралась долго возиться с обороной противника, в стремлении как можно скорее прорвать его фронт и выйти на оперативный простор, перейдя тем самым к маневренному периоду.

Тем не менее к 1941 году было произведено 36,3 тысячи 50-мм, 14,5 тысяч 82-мм и 5,3 тысячи 107- и 120-мм минометов.

К 1941 году удалось создать реактивные минометы, ведущие огонь неуправляемыми реактивными снарядами — PC, отсюда и первое неофициальное название этого оружия — «раиса» (имя «катюша» было присвоено гораздо позже). Разработка реактивной артиллерии велась Реактивным институтом в Москве с 1931 года.

«В 1939-м был создан опытный образец многозарядной пусковой установки, принятой на вооружение в 1941 под индексом БМ-13.

… Артиллерийская часть монтировалась на шасси грузового автомобиля и имела 16 направляющих. Калибр реактивного снаряда 132 мм, масса его 42,5 кг, дальность стрельбы до 8,5 км, продолжительность залпа 7— 10 с, время перевода из походного в боевое положение 2–3 мин.» [59].

Части реактивной артиллерии организационно входили в состав артиллерии Резерва Верховного главнокомандования и именовались гвардейскими минометами. Однако к началу Отечественной войны на вооружении Красной Армии не числилось ни одной единицы реактивных установок, в течение же 1941 года в части поступило около 400 БМ-8 и около 600 БМ-13.

Хотя Сталин и не издавал приказа наподобие гитлеровского (о том, что все оборонные программы, которые в течение ближайших 6 месяцев не дают реального результата, подлежат закрытию), тем не менее военных «диковинок» он не любил, равно как и их создателей. Однако реактивные минометы были приняты на вооружение в качестве средства разрушения оборонительных полос и укреплений противника, что требовалось Красной Армии на начальном этапе, предшествовавшем «маневренному». Кроме того, новый образец артиллерии был принят на вооружение уже после Зимней войны 1939–1940 годов. Не столкнись Сталин в 1939-м с линией Маннергейма — не бывать в 1941 — м на вооружении РККА ни Б-8 ни Б-13, это совершенно очевидно.

Система залпового огня — оружие наступательное и в оборонительном бою, особенно в условиях фланговых обходов и охватов оно малопригодно. Поэтому те, кто сетует на нехватку «раис» в июне 1941-го, мол, будь у нас их побольше — побили бы немца, плохо представляют, о чем ведут речь. Позиции «катюш» крайне уязвимы от воздействия артиллерии противника и авиаударов, к тому же этот вид оружия точностью не отличается.

«В нескольких километрах юго-восточнее Карачева мы атаковали позиции советских реактивных установок. Успешность наших атак подтверждалась данными радиоперехвата. После нашей первой атаки их командир просил по рации, чтобы прислали истребители, так как боялся, что все его установки будут уничтожены. После нашей последней атаки он снова вышел в эфир и передал своему командованию, что помощь ему уже больше не нужна, так как все установки уничтожены» (Из воспоминаний оберста Фридриха Ланга, пилота штурмовой авиации StG 1) [31, с. 149–150].

Пока у противника не была перехвачена стратегическая инициатива и Советская Армия не перешла к наступательным операциям, «катюши» не оказывали на ход войны никакого влияния. Немцы же со второй половины 1943 года перешли к стратегической обороне, а в этих условиях создание ими установок, подобных БМ-13 и 31, было бесперспективным занятием, представлявшим собой напрасную трату времени и сил, особенно с учетом фюреровского «шестимесячного» приказа.