Босфор и Дарданеллы - [76]
Что же касается Франции, то она заняла более твердую позицию в поддержку России, нежели Англия. Французское правительство сообщило Турции, что оно разделяет мнение Петербурга о недопустимости предоставления командования войсками в Константинополе германскому генералу, дав ей понять, что, если Порта не пойдет на уступки, Франция потребует для себя политической компенсации. Одновременно Париж сообщил в Петербург, что не может согласиться на перенесение германского командования в Смирну или Бейрут, входившие в сферу французских интересов. «Противоречия между интересами держав были совершенно очевидными», — писал Г. Хальгартен. «Если бы Франция участвовала в поставках вооружения, — сказал туркам французский военный атташе, — тогда германская военная миссия была бы терпима». Но об этом нельзя было и думать. «Париж волновался, а Петербург неустанно стремился втолковать германскому правительству, какое значение имеют для России дальнобойные орудия на Босфоре»[667].
Однако такая поддержка Франции не могла успокоить Сазонова, который продолжал настаивать перед Англией и Францией на необходимости принятия мер воздействия на турецкое правительство.
С. Пишон поручил послу Франции в Лондоне П. Камбону убедить Грея «присоединиться к попытке заставить Турцию понять все серьезные последствия, которые будут иметь место, если константинопольский армейский корпус будет находиться под командованием германского генерала»[668]. Пишон советовал Камбону развить перед Греем следующие соображения: «Командование корпусом германским генералом в Константинополе ставит дипломатический корпус, пребывающий в Константинополе, под опеку германцев. Это фактически дает Германии ключ к Проливам. Это дает полную возможность вмешательства со стороны германского генерала, который может нанести удар непосредственному суверенитету султана. Это нарушает равновесие между державами, являющееся гарантией самого существования Турции. Это может привести державы к антагонизму и даже к конфликту в отношении германской военной миссии, в случае если она позволит себе какое-либо выступление или демонстрацию в Константинополе. Если сэр Эдуард Грей согласится с этими взглядами, то следует польстить ему, предложив ему сформулировать ноту, которую Тройственное согласие представит Турции»[669]. Довод Камбона, что контракт с генералом Лиманом отдает в руки Германии «ключ от Проливов», произвел рассчитанный эффект на Грея. Угроза германского проникновения в Проливы не сулила Англии, имевшей в Константинополе с 1912 г. морского советника при турецком правительстве контр-адмирала А. Лимпуса, являвшегося фактически командующим турецким флотом, ничего хорошего.
Грей принял предложение Франции и быстро сформулировал весьма решительную «декларацию», включавшую все указанные доводы и носившую почти ультимативный характер. Текст этой декларации Грея был отослан для согласования с Францией и Россией. В ней говорилось: «Тот факт, что германскому генералу будет поручено командование турецким армейским корпусом в Константинополе, создаст таковому положение, которое до сих пор не занимал ни один иностранный офицер, будь то немецкий или какой-либо другой. Благодаря этому весь дипломатический корпус окажется во власти Германии (а также и ключи от Проливов окажутся в руках немцев). Кроме того, германский генерал будет иметь возможность принимать военные меры, несовместимые с суверенными правами султана. Сразу же погибнет действительная гарантия целостности Оттоманской империи, состоящая в равновесии держав. Если Германия займет в Константинополе подобное положение, то и другие державы окажутся вынужденными обеспечить свои интересы в Турции и заявить аналогичные требования, в которых Блистательная Порта не сможет справедливо отказать»[670].
В ходе переговоров три державы приняли решение предпринять демарш в Константинополе. Однако Англия совершенно не хотела возбуждать недовольства германского правительства. Поэтому Грей внес в текст ноты, предложенной министром иностранных дел Франции Пишоном, некоторые смягчающие поправки и настаивал на том, чтобы демарш был произведен каждым послом отдельно[671].
К этому Грея побуждало также желание не оказывать прямого давления на Порту, ибо оно могло произвести на нее негативное впечатление и отрицательно повлиять на британские позиции в Османской империи. По настоянию Грея Сазонов был вынужден согласиться на эти поправки, хотя они имели целью уменьшить воздействие демарша на турецкое правительство[672]. Французское правительство также согласилось с мнением Лондона и намерено было дать своему послу в Константинополе соответствующую инструкцию[673].
Грей отдавал себе отчет в серьезности неоднократных предупреждений Сазонова, который считал, что вопрос о германской военной миссии является испытанием целостности Тройственного согласия и что Германия уступит, если державы Антанты займут в этом деле твердую позицию
