Босая в зеркале. Помилуйте посмертно! - [10]

— Не девка, а смерть! — восклицал он с восторженным ужасом. — Откуда у тебя эта мания скорости?!

Не прошло и месяца, как изуродованный «Иж-Юпитер» уже валялся в амбаре под огромным замком.

Алтан Гэрэл опять лежала в больнице и представляла себе очередную сенсацию в селе: девушка-джигит обкатывает «Иж-Юпитер». Она, конечно, не учится на вечерних курсах мотоциклистов при аймачном ДОСААФ, а на зависть ровесницам катает модного и обаятельного Сашеньку. Без права вождения и без шлема ездит на высоких скоростях.

Асфальтированное шоссе. Вдруг за поворотом в нескольких метрах женщина с коляскою безмятежно пересекает дорогу. Мотоциклистка резко выруливает и летит в канаву с лужею…

Очнулась Алтан Гэрэл в больнице, когда ей делали рентген черепа… Затем наложили ей двойные швы на висок и губу.

— Швы-невидимки, швы-невидимки, — умоляла она, кусая губы и подавив стон.

— Учти, Алтан Гэрэл! Мы после аварии больше тебя не примем. Вот в роддом добро пожаловать! — шутит хирург Алексей Николаевич Дуров, чей огромный портрет украшает районную доску Почета.

— Теперь меня со шрамами никто замуж не возьмет! — пытается отшутиться Алтан Гэрэл сквозь слезы.

— Такой лиходейке только за хирурга и выходить! Иначе ей головы не сносить! — И напряженный Дуров грозит пальцем.

Алтан Гэрэл выписалась из больницы. Дома ее с утра до вечера пилят, ругмя ругают: мотоцикл — не Ураганчик, а железо, бензин да огонь. Можно так врезаться, что страшно подумать…

Угробленный мотоцикл упекли в амбар под замок.

Но родители никак не угомонятся. Ежедневно талдычат Алтан Гэрэл, что она не своею смертью умрет!

— Хватит! Может, я вообще никогда не умру! Ни своею, ни чужою, никакою смертью! — крикнула она. Родители переглянулись.

«Может, я в самом деле никогда не умру?! Зачем мне умирать?» — думала девушка, настороженно прислуши-

ваясь к себе; ей казалось, что юная отвага будет вечною и бессмертною. Родителям грех было более напоминать ей о смерти. Гэрэлма вновь надела корону царицы дома.

Алтан Гэрэл и Саша вместе работают на стрижке овец. Алтан Гэрэл не поднять остервенело брыкающегося баранчика, не то что зрелого барана с огромными закрученными рогами.

Саша с трудом втаскивает барана на низкие нары, сгибаясь, как стебелек под ветром, но стрижет умело и быстро. Стригаль в сандалетах и джинсах, без сорочки, говорит, что сил нет стирать ее ежедневно. Часто снимает темные очки, чтобы смахнуть пот с бровей.

— Не брыкаться, а то отстригу тебе сокровища! Без них кто мы? Кому нужны? — Он, шутя, борется с ярым бараном и связывает ему ноги крепко.

Недавно Саша за смену остриг семьдесят баранов и занял второе место по стрижке. Вечерами перестал ходить в кино, читает аргентинского писателя Хулио Кортасара и от усталости засыпает над книгою.

Алтан Гэрэл за смену остригла всего тридцать семь голов и стала чемпионкой среди несовершеннолетних. Поранив ножом барана, она страдает, чуть не плачет от чужой боли, причиненной ею, лечит, мажет солидолом, чтобы не закусали зеленые поганые мухи.

Мать кормит ее пенкою, настоявшейся за день от густого кипяченого молока, чтобы старшая дочь не ударила лицом в грязь на стрижке. Тяжелая работка для подростка! Но самолюбивая Алтан Гэрэл никому не жалуется, ведь мать кормит ее превкусною пенкою, родители гордятся ею. Она зарабатывает деньги на кружевное платье.

В тот памятный день, когда шел град, разбивший все оконные стекла и разоривший огороды, Саша назначил свидание Алтан Гэрэл на кладбище при заходе солнца.

Девушка стояла в белом с острыми складками платье у ворот кладбища. О, как огненно пламенел закат! Саша тихим голосом читал ей стихи бурятского лирика Дондока Улзытуева. В воздухе струился сладкий дурман ая-ганги чарующей песенной поэзии.

Алтан Гэрэл боялась пошевелиться, она замерла от дивной полноты золотого заката, от раздолья мирового вечера»

Но она тайно-претайно боялась больше всего на свете, что сейчас непосредственный Сашка запросто погладит ее по головке, как маленькую девочку, которой здесь необычно и страшно…

— Сашенька, я знаю, что ты ветреный и влюбчивый парень, — начала Алтан Гэрэл нерешительно. — Будешь потом изменять жене и разыгрывать перед нею всякие сцены? — жалобно спросила она.

— Ты думаешь, что они осудят? — и он кивнул головою на могилы за спиною. — Совесть надо иметь— и под землею людей осуждать.

— Я так и знала, что ты изведешь свою жену! — возмутилась Алтан Гэрэл.

— Не знаю, — ответил он серьезно. — Я боюсь, что ты разобьешься, Алтан Гэрэл!

— Да не разобьюсь я никогда! Только пойдем отсюда. Мало, что ли, места на свете?

Саша крепко взял ее за руку, и они пошли прочь от кладбища, с наслаждением вслушиваясь в отдаленный лай собак. В счастливые эти минуты лай собак казался им хором далеких звезд, радостною песнею природы.

Девушка хотела представить себе Сашу на Ураганчике верхом и никак не могла, как когда-то не смогла дать бурятское имя русской девочке с огромными голубыми глазами.

Саша хотел представить Алтан Гэрэл со своим сыном на руках, но видел ее летящею на мотоцикле — узкая кисть до предела выжимает газ…

«Неужели он так и будет плыть по жизни за могучею спиною отца?» — задумывалась Алтан Гэрэл, прежде чем заснуть крепким счастливым сном.