Бортовой журнал 5 - [42]
Но так говорили оттого, что мы годами из моря не вылезали; оттого, что мы плавали на изношенной технике, оттого, что мы зачастую работали вместо автоматики и не спали, вздрагивали от любой ерунды, вылетали из коек, бежали на свой боевой пост: «Товарищ командир, центральный к бою готов!»
А потом тебе все это долго снится. Ты бродишь и бродишь по отсекам; у тебя что-то там происходит, что-то горит, и ты бросаешься, тушишь, герметизируешь, включаешь людей в индивидуальные спасательные средства. Ты действуешь, действуешь, действуешь. У тебя это внутри.
Или тебе снится училище и бесконечные караулы: «Оружие проверено, поставлено на предохранитель!» – сколько раз мы его проверяли, заряжали, разряжали, сдергивали с плеча. Мы учились сдергивать автомат с плеча в одно мгновение – раз! – и он взлетает в воздух, и на лету передергиваешь затвор, и на лету уже стреляешь.
А иначе нельзя, ты идешь на пост по охране водохранилища, а вокруг ночь, тропинка между кустами, нападут из-за каждого дерева.
И тогда что-то с тобой происходит, включается другое зрение, ты по-другому чувствуешь, ты видишь все вокруг, это объемное.
А потом идешь по улице большого города и думаешь о том, что если на крыше, вот здесь, разместить пулемет, то будет простреливаться целый квартал. Глупость, конечно, но это внутри. И это внутри долго.
А между тем мне присылают письма, где пишут, что в училищах теперь все продается. Продаются зачеты, экзамены, увольнительные, наряды.
«Это давно поставлено на поток, и берут за все – за зачеты, причем даже за такие, как, например, сугубо специальные, связанные со знанием устройства ракетных и артсистем, а между курсантами продаются и покупаются наряды и увольнения».
А еще в училище торгуют наркотиками. Как вам такое? И командиры вымогают деньги у подчиненных.
«А в строевом отделе висит стенд с изображением знаков воинских различий, отмененных Указом президента, Верховного главнокомандующего, еще в мае 2005 года, курсанты до сих пор носят атрибутику государства, которое перестало существовать 17 лет тому назад, а лейтенантам на выпуске вручаются кортики с гербом СССР».
А вот еще:
«Назначен новый командующий флотом. Старшина одной из рот говорит командиру роты, увлеченно играющему в компьютер (занимается он только этим и больше ничем):
– Товарищ командир, нужно довести информацию о назначении комфлота.
Ответ:
– А мне по х… кого назначили, тебе надо, ты и доводи…
Вот такие дела».
На Новый год у нас всегда готовили винегрет. Его готовили в большом тазу. Нарезали мелкими кубиками вареную картошку, свеклу, кислую капусту, маринованные огурчики и заправляли все это пестрой фасолью и растительным маслом.
Некоторое время кусочки всех этих продуктов хоть и лежали вперемешку, но были отчуждены друг от друг, а потом свекла все окрашивала в свой изумительный свекольный цвет и сообщала винегрету его настоящий, неповторимый вкус. Это и был вкус праздника.
Потом был еще холодец. Его долго варили, потом остужали, разливали по тарелками и сдабривали чесноком. И еще был салат «оливье». Так его называли сначала, а потом он стал называться «русским салатом». В нем соседствовали брусочки вареного мяса, картофеля, зеленого горошка, лука, яиц и хрустящих соленых огурчиков. И это было в каждом доме.
А еще пекли пироги с повидлом. В небольшое углубление в круглом основании выкладывали повидло. Оно не растекалось, нет, а все из-за бортика, который делался по всему периметру пирога, а потом сверху крест-накрест укладывали длинные кусочки теста – они делили все пространство на клетки, а потом – в печь.
Бабушка пекла, а мы ходили вокруг.
Готовые пироги выкладывались на стол на специальные деревянные доски. Они остужались, дожидаясь своего часа, а мы слонялись кругами, и нам не разрешалось ничего отщипывать, пока бабушка не нарежет пирог на куски.
Пекли еще торт «наполеон», а вернее, коржи для него. Между ними помещали заварной крем, который через сутки пропитывал их насквозь, и тогда по нежности во рту этот торт мог сравниться только с той нежностью, что испытывали к нему перед тем, как его проглотить.
А потом накрывали на стол, садились, гасили свет, зажигали елочные огоньки и свечи и ждали, когда государство поздравит нас из телевизора.
27 января 1961 года в Баренцевом море погибла ракетная дизельная лодка С-80.
Она унесла с собой 68 жизней.
В 23 часа 00 минут 26 января лодка вышла на связь. Ее командир капитан 3-го ранга Ситарчик доложил о выполнении задач боевой подготовки и просил «добро» на возвращение на базу. «Добро» ему дали, но в базу С-80 не вернулась. В 00 часов 47 минут 27 января радиосвязь прервалась.
В этот день штормило, надвигался ураган, был сильный мороз.
Считается, что при выполнении команды «срочное погружение» лодка, находясь под РДП (устройство для подачи воздуха к работающему дизелю под водой на перископной глубине), затонула из-за того, что через шахту РДП в нее хлынула забортная вода. Произошло обмерзание поплавкового клапана, и крышка шахты не закрылась.
Два моряка пытались перекрыть ее вручную. Потом их найдут в пятом отсеке. Они до конца пытались перекрыть магистраль.
Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
Книга Александра Покровского «…Расстрелять!» имела огромный читательский успех. Все крупные периодические издания от «Московских новостей» до «Нового мира» откликнулись на нее приветственными рецензиями. По мнению ведущих критиков, Александр Покровский – один из самых одаренных российских прозаиков.Новые тенденции прозы А.Покровского вполне выразились в бурлескном повествовании «Фонтанная часть».
Сборник Александра Покровского – знаменитого петербургского писателя, автора книг «Расстрелять», «72 метра» и других – включает в себя собрание кратких текстов, поименованных им самим «книжкой записей».Это уклончивое жанровое определение отвечает внутренней природе лирического стиха, вольной формой которого виртуозно владеет А. Покровский.Сущность краевого существования героя «в глубине вод и чреве аппаратов», показанная автором с юмором и печалью, гротеском и скорбью, предъявляется читателю «Каюты» в ауре завораживающей душевной точности.Жесткость пронзительных текстов А.
Первый сборник рассказов, баек и зарисовок содружества ПОКРОВСКИЙ И БРАТЬЯ. Известный писатель Александр Покровский вместе с авторами, пишущими об армии, авиации и флоте с весельем и грустью обещает читателям незабываемые впечатления от чтения этой книги. Книга посвящается В. В. Конецкому.
Замечательный русский прозаик Александр Покровский не нуждается в специальных представлениях. Он автор многих книг, снискавших заслуженный успех.Название этого сборника дано по одноименной истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, «не теряющих отчаяния» в затопленной субмарине, в полной тьме, «у бездны на краю». Писатель будто предвидел будущие катастрофы.По этому напряженному драматическому сюжету был снят одноименный фильм.Широчайший спектр человеческих отношений — от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка Александра Покровского.Ерничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, соленое слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшафт нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.
Динамизм Александра Покровского поражает. Чтение его нового романа похоже на стремительное движении по ледяному желобу, от которого захватывает дух.Он повествует о том, как человеку иногда бывает дано предвидеть будущее, и как это знание, озарившее его, вступает в противоречие с окружающей рутиной – законами, предписаниями и уставами. Но что делать, когда от тебя, наделенного предвидением, зависят многие жизни? Какими словами убедить ничего не подозревающих людей о надвигающейся катастрофе? Где взять силы, чтобы сломить ход времени?В новой книге Александр Покровский предстает блистательным рассказчиком, строителем и разрешителем интриг и хитросплетений, тонким наблюдателем и остроумцем.По его книгам снимаются фильмы и телесериалы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
История превращения человека в Бога с одновременным разоблачением бессмысленности данного процесса, демонстрирующая монструозность любой попытки преодолеть свою природу. Одновременно рассматриваются различные аспекты существования миров разных возможностей: миры без любви и без свободы, миры боли и миры чувственных удовольствий, миры абсолютной свободы от всего, миры богов и черт знает чего, – и в каждом из них главное – это оставаться тем, кто ты есть, не изменять самому себе.
Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…
«Однажды протерев зеркало, возможно, Вы там никого и не увидите!» В сборнике изложены мысли, песни, стихи в том мировоззрении людей, каким они видят его в реалиях, быте, и на их языке.
Всю свою жизнь он хотел чего-то достичь, пытался реализовать себя в творчестве, прославиться. А вместо этого совершил немало ошибок и разрушил не одну судьбу. Ради чего? Казалось бы, он получил все, о чем мечтал — свободу, возможность творить, не думая о деньгах… Но вкус к жизни утерян. Все, что он любил раньше, перестало его интересовать. И даже работа над книгами больше не приносит удовольствия. Похоже, пришло время подвести итоги и исправить совершенные ошибки.
Выпускник театрального института приезжает в свой первый театр. Мучительный вопрос: где граница между принципиальностью и компромиссом, жизнью и творчеством встает перед ним. Он заморочен женщинами. Друг попадает в психушку, любимая уходит, он близок к преступлению. Быть свободным — привилегия артиста. Живи моментом, упадет занавес, всё кончится, а сцена, глумясь, подмигивает желтым софитом, вдруг вспыхнув в его сознании, объятая пламенем, доставляя немыслимое наслаждение полыхающими кулисами.