Бородино - [17]

Одновременно с продолжающимся ожесточенным натиском французской кавалерии на Семеновское усилились атаки в центре русского расположения на батарею Раевского, которые начались еще в утренние часы по приказу вице-короля Евгения после того, как французы овладели Бородином, преодолев ожесточенное сопротивление незначительного отряда егерей.

Стольких поистине несметных человеческих жертв стоило в бородинский день это укрепление на Курганной высоте, такую роль сыграла эта знаменитая в истории Бородинского сражения борьба за батарею Раевского, что очень стоит ознакомить читателя с некоторыми подробностями ее построения, которые дает в своей рукописи военный инженер, ее укреплявший, Богданов 2-й, впоследствии генерал-лейтенант. «В 11-м часу ночи (с 25 на 26 августа 1812 г. - Е. Т.) мне дано приказание ехать к генералу Раевскому. Я нашел его на батарее, построенной вследствие сделанного им распоряжения. Батарея была совершенно окончена и орудия стояли на местах». Богданов нашел, что она поставлена хорошо, так как «вся местность, лежавшая перед нею, защищалась сильным перекрестным огнем» с открытой батареи в 60 орудий, поставленных у деревни Семеновской, и двумя батареями с одной, поставленной у деревни Горки, и другой, принадлежавшей артиллерии 6-го корпуса. Могла сверх этого действовать и артиллерия 7-го корпуса, в помощь 60 орудиям от деревни Семеновской. Богданову понравилось, что батарея была, таким образом, издали защищена сильным перекрестным огнем. Но Раевскому этого было мало:

«Генерал Раевский,- пишет Богданов,- принял меня следующими словами: батарею эту мы построили сами; начальник ваш, посещая меня, похвалил работу и расположение; но как открытая и ровная местность может быть атакована кавалериею, то советовал перед батареею, в расстоянии 50-ти сажен, раскинуть цепь волчьих ям; нами это сделано, теперь остается одно и самое важное: неприятель, при защите нами, может обойти нас и с тылу занять укрепление; нужно положить сильную ему в этом преграду. Осмотрите все и скажите мне, что и как сделать».

Осмотрев батарею, Богданов нашел., что она имела 19 орудий²⁵, протяжение ее кривой линии было до 60 сажен, ширина рва 3^1/2 сажени, глубина у контрэскарпа до 1^1/2 сажени. «Но чтобы дать ей более внутреннего помещения, необходимо требовалось, несмотря на краткость времени, дополнить к ней два фланга земляною насыпью бруствера со рвами, а горжу замкнуть двойным палисадом, с двумя проездами, с палисадированными в них притворами; лес и железо употребить от разобранных деревень». За работу взялись тотчас же, чтобы окончить ее к рассвету, когда ждали первого нападения на центр нашей позиции. Работали с предельной для сил человеческих энергией и неутомимостью. К 4^1/2 часам утра задание было выполнено. Созданы фланги по 12^1/2 саженей каждый (их было два), «был углублен в землю на полсажени» палисад (один высотой в 8 футов, другой в 6^1/2 футов).

Осмотрев все сделанное за ночь Богдановым и данными ему для этих земляных работ людьми, Раевский распорядился еще об усилении прикрытия («внутреннего прикрытия») и сказал своим генералам: «Теперь, господа, мы будем спокойны; император Наполеон видел днем простую, открытую батарею, а войска его найдут крепость»²⁶. Когда Богданов оканчивал свою работу, превратившую открытую батарею в крепость (в сомкнутый люнет), то уже рассветало. Издали донеслось до Богданова, Раевского и подъезжавших к ним Ермолова и генерала Ферстера: «Vive 1'Empereur!» («Да здравствует император!»). Во французском лагере читался по ротам приказ Наполеона, в котором солдатам обещалась полная победа и благодатный отдых в Москве, ворота в которую откроет предстоящее сегодня торжество непобедимого императора…

И уже очень скоро после того, как батарея Раевского была готова и «внутреннее прикрытие» - около двух тысяч человек - было введено в укрепление, последовал ряд бурных атак со стороны конницы неприятеля. Таким образом, одновременно надвинулась грозно обострившаяся опасность и на левом фланге - против Семеновского, и в центре - против люнета на Курганной высоте (батареи Раевского).

Здесь произошло событие, которое в своих последствиях спасло центральную батарею на Курганной высоте (батарею Раевского) от непосредственной и неотвратимой опасности, оттянуло на несколько часов конец борьбы за нее, ослабило также французские атаки на Семеновское, нанесло новые тяжкие удары французской армии, стоило ей новых жестоких потерь и впоследствии довершило дело русской обороны и на левом фланге и в центре, расстроив и ослабив наполеоновские вооруженные силы и лишив Наполеона победы. Мы говорим о внезапном, поистине гениальном распоряжении Кутузова, последовавшем после первых же атак на центральную батарею, когда эти атаки становились (после занятия французами флешей) все грознее и ожесточеннее.

Вот как описывает эту творческую минуту русского стратега неотлучно в это время при нем находившийся адъютант его и историк Михайловский-Данилевский. Когда Кутузов был при Горках и, желая лучше обозреть местность, «взъехал на курган», на котором находилась батарея в три орудия, то «следствием сего личного обозрения были два, отданные Кутузовым приказания. 1) Милорадовичу с стоявшим на правом крыле 4-м пехотным корпусом, графа Остермана, и 2-м кавалерийским, Корфа, сблизиться к центру; 2) Платову, с казаками, и Уварову, с 1-м кавалерийским корпусом, переправиться вброд через Колочу… и атаковать левое крыло неприятеля. Сим движением князь Кутузов надеялся отвлечь внимание Наполеона и оттянуть часть сил его от нашего левого крыла». Приказание было немедленно передано, и казачья конница Платова (девять казачьих полков) и кавалерии Уварова помчались со своих позиций, направляясь к тылам левого крыла неприятельской армии. Этот кавалерийский рейд был совершенной неожиданностью и для Наполеона, и также почти для всего русского командного состава. Смятение на левом крыле французов сначала принимало уже характер возникавшей местами паники. Стремительность движения русской конницы, громовое казачье «ура!» и невозможность даже приблизительно сообразить, что произошло,- все это парализовало в течение нескольких мгновений всякое сопротивление. Наполеон заметил издали, что произошло нечто необъяснимое на левом фланге. Не получив сразу же сколько-нибудь толкового и вероподобного объяснения причины происшедшего смятения и не дождавшись возвращения Уварова и Платова, которые получили приказ Барклая и умчались из французского расположения так же стремительно, как налетели. Наполеон под первым впечатлением стрелой полетел к своему левому флангу, перед этим он отдал несколько важных распоряжений. Во-первых, он отменил уже данное им только что перед этим повеление о новом нападении сил вице-короля на Курганную высоту; во-вторых, он, только что отдавший приказ, которого у него так долго и напрасно просили маршалы еще во время сражения у Багратионовых флешей-о выступлении полков молодой гвардии в помощь кавалерии вице-короля и Мюрата,- отменил этот приказ и велел немедленно вернуть молодую гвардию в ее исходное положение. Это в высшей степени кстати облегчило положение русских, потому что, как свидетельствует адъютант Кутузова, «сила войск наших, при всем их мужестве, начинала истощаться». Ведь одновременно с атаками на батарею Раевского (в центре) продолжались яростные атаки французов (кирасир и конных гренадер) на войска левого фланга - остатки геройских дивизий Воронцова, Неверовского, принца Мекленбургского. Они продолжали после взятия флешей свою борьбу на позициях, куда отступили.