Борис Аркадьев - [129]

Дверь открывает сам Борис Андреевич. Он – в ковбойке, в шерстяных спортивных брюках. Усаживает в кресло рядом с небольшим аквариумом. Сверху аквариум прикрыт стеклом. По квартире бродит молодой кот. Это от него защищены стеклом рыбки…

В комнате, где мы разговариваем, на стенах нет никаких спортивных вымпелов, никаких подаренных футбольных мячей, разукрашенных подписями игроков, никаких призов и грамот.

Все очень просто – письменный стол, книжный шкаф, аккуратно застланная кровать. Даже намека никакого на бывшую специальность хозяина, заслуженного мастера спорта, заслуженного тренера СССР.

И говорит он поначалу все больше о зверях, об удивительной красоте Индонезии, где когда-то побывал вместе со своей футбольной командой и где ночью в номер гостиницы к нему через открытое окно забралось несколько мартышек. «А в это время во дворе гостиницы, представляете, ходил леопард!»

…Когда Аркадьев задумывается, я невольно ловлю себя на мысли: «А не в тягость ли ему объяснять сейчас мне все то, что он уже давным-давно объяснил и доказал на футбольном поле, в своих книгах и статьях?»

Однако Борис Андреевич расположен к разговору, шутит и как-то очень весело смеется. Чувствуется, что он в курсе футбольных событий, но отмечает для себя лишь главное.

Его не волнуют околофутбольные страсти, нередко подменяющие подлинную озабоченность футболом сиюминутной жизненной выгодой. Нетворческих тренеров и игроков он, как мне показалось, вообще не держит в своей памяти. Зато слова «искусство», «мастер», «тактик» произносит таким тоном, что невольно содрогаешься, словно при созерцании какого-нибудь шедевра.

Аркадьев считает, что сейчас в нашем футболе становится все меньше исполнителей высокого класса.

– К сожалению, футбол перестал быть всепоглощающей страстью мальчишек, – говорит Борис Андреевич. – Правда, я не хочу ставить это им в вину – таков уж сегодняшний дух времени, когда у мальчишек хватает иных увлечений и забот. И все-таки тому, кто решил посвятить детство, юность и молодость футболу, разбрасываться, отвлекаться на что-нибудь другое нельзя. Очевидно, мальчишек нужно учить футболу так, как учат, скажем, ребят в балетной школе. И с такого же возраста. В балетной школе у шести-семилетних девочек и мальчиков ножки ниточки, а они уже танцуют! Разве можно сравнить уровень их обучения с занятиями в футбольных группах подготовки? Техническими навыками можно овладеть только в раннем детстве. В команде мастеров техническое умение, если его нет, набирать поздно…

– Борис Андреевич, кажется, в предвоенные годы никто мальчишек специально футболу не обучал…

– Петр Дементьев – все его ласково называли Пека – был страстно предан футболу с семи лет. Он был виртуозом обводки до зачисления в команду мастеров. А когда я впервые увидел высокого тоненького паренька с ногами «иксом» – это был Всеволод Бобров, – то не мог не восхититься его искусством обманных движений. В ЦДКА все нападающие были разные: Федотов, Николаев, Гринин, Демин… Потом появился Бобров, который в искусстве обводки превзошел всех. Его «проходимость» была наивысшей. Для меня он до сих пор остается уникальным дриблером.

– А какое впечатление на вас производит киевлянин Олег Блохин?

– Отличный нападающий, проделывающий в каждой игре большую и полезную работу. Не знаю, может, это покажется странным – по-моему, киевское «Динамо» играет хуже своих игроков. Я имею в виду наличие исполнителей, которые могли бы обеспечить более сильную игру этому клубу. У нас почему-то порой забывают, что организация коллективной игры не является самоцелью. Напротив, она лишь средство для наилучшего использования индивидуальных возможностей игроков. В этом ее единственный смысл. Звучит несколько еретически? Но это так.

Многое не нравится, не устраивает Аркадьева в сегодняшнем футболе, и в первую очередь, как он сам выразился, «его неустроенность»…

Самую серьезную озабоченность вызывает у Бориса Андреевича и дальнейшая судьба игроков, закончивших выступления на футбольном поле. Здесь Аркадьев по-отечески чуток и готов помочь каждому ветерану найти себя в новой жизни – иначе говоря, на тренерском поприще.

– Знаете, что постоянно отравляло мою тренерскую работу? – спрашивает он, глядя куда-то за окно, на по-зимнему голые ветки деревьев. – Сострадание к стареющим игрокам. И я грешил: иногда передерживал в команде стареющего футболиста. Вне поля он оставался полным сил, цветущим, красивым, здоровым. Это очень тяжело – видеть мастера, когда ему далеко за тридцать…

Аркадьев прикрывает глаза, некоторое время сидит неподвижно. Пора прощаться. Я вспоминаю огоньковский снимок и задаю последний вопрос. Спрашиваю, смог бы «Унитас» (ведь как-никак в нем тогда играли и братья Бутусовы, и Борис Аркадьев!) побороться с какой-нибудь нынешней нашей командой, допустим, первой лиги?

На лице Аркадьева будто кто-то вмиг разгладил все морщины. Взгляд его становится острым и насмешливым (нет, недаром все-таки «одиннадцать ноль-ноль, жизнь прекрасна!» – говорит его взгляд).

– А что, думаю, игра получилась бы интересной…

1978

Николай Старостин, заслуженный мастер спорта. Патриарх