Борель. Золото [сборник] - [118]
— Но ты и Улентуй не бери голой рукой. Закрутит у нас «американка», тогда и посмотрим еще: Колыма или Улентуй будет наверху.
— Ты еще белыми нитками не сшил своего строительства, а мечтаешь о золотых горах. По-настоящему рассудить, так ты делаешь преступление, останавливая работу шахт в летнее время. Говори спасибо, что все сошло тебе безнаказанно. Мы подумывали снять тебя с работы.
— Мне и забой не страшен. Но ты не прав. Шахты у нас пустовали только месяц, а при другом положении их бы законопатили на два года. Вы ставили рудник на консервацию, вы не верили в возможности богатых месторождений Улентуя, а мы их откопали.
Мы заменили конную тягу бремсбергом, машинами и узкоколейкой. Мы обеспечили рудник и жильем и топливом. А станция, водоснабжение и водоотливное хозяйство! Ого, товарищ!
— И все-таки вы в прорыве по плану золотодобычи, хотя и имеете большие запасы. Надо было тебе построить еще две-три простых бегунных фабрики и провернуть руду, а затем закладывать «американку». Да и устанавливать ее теперь некому.
— Установим без лордов гирланов. А бегуны нам не суй, в девках надоели, — вмешался Бутов.
Степанов рассмеялся. Это «в девках» было знакомо ему по деревенскому детству, по работе, позднее, на приисках монтером, по Красной армии в крутые, незабываемые годы.
Они прошли сборочный цех, а конец коридора все еще не показывался. Единственный завод, вырабатывающий части механизмов для золотой промышленности, все больше удивлял улентуйцев. Стеклянный колпак повернул под прямым углом, а дальше опять сцеплялись пристройки для подсобных цехов. Конвейер начинался от сталелитейного цеха. Отсюда части поступали в обточку, отшлифовку, покраску, прокатку и сборку.
У Бутова с непривычки кружилась голова, и он, измеривший в молодости сибирскую тайгу от Амура до Енисея, позорно сблудил, потерял выход, не понимая, как вернулись в сборочный цех.
Гурьян толкнул ногой огромнейший котел и глухо сказал Степанову:
— Вот, этот нам подойдет. Дай распоряжение отправить его сегодня же… Да пусть даст заключение о нем экспертиза.
— Посмотрим, по чьему заказу он сделан.
— По чьему бы ни было, а отправь нам… Яцкова я оставлю здесь толкачом… Так и знай, что мы, по приезде домой, возьмемся за реконструкцию рудника вплотную.
Директор треста смотрел на похудевшего напорного Гурьяна и думал: «Его надо лечить».
7
Татьяна Александровна проснулась первой. За окнами отцветал июль — это можно было угадать по гулким звукам, несшимся от поредевших сопок, от построек нового поселка, от новых шурфов. Тайга, побуревшая за последние дни, готовилась к встрече осени.
Березники и осинники чуть тронула нежная бледность увядания, гуще обрастали хвойные леса.
Встряхивая измятые волосы, Вандаловская прошла к зеркалу, но не взглянула в него и начала одеваться. Она подняла кверху полные, голые до плеч руки, зевнула, хотела приподняться на носках, но раздумала делать привычную гимнастику. Сегодня чувствовала себя скверно, будто накануне побывала под колесами. Надевая платье, она избегала смотреть в зеркало. Бронзовеющий загар покрывал ее шею и треугольником кончался на груди. Под глазами синеватые кошельки и морщинки. Татьяна Александровна посмотрела в угол, тихо вздохнула.
Там, прикрытое рогожей, стояло только что привезенное пианино. Клочья веревки валялись на полу. Нужно бы прибрать в комнате, но ни за что не хотелось браться, все казалось ненужным, лишним.
Гурьян спал вверх лицом. Мускулистая открытая грудь директора, подернутая кудрявящимися волосками, ровно вздымалась, отчего чуть шевелился край одеяла. От постели пахло одеколоном и легкой испариной пота. Губы Вандаловской поджались, как у больной. Задерживая дыхание, она смотрела на похудевшего мужа.
Гурьян шевельнул усами, хотел повернуться на бок, но открыл глаза и, щурясь, взглянул на Татьяну Александровну.
— Ты почему рано?
— Не спится. — Вандаловская отвернулась к окну.
Гурьян соскочил, как облитый водой, тревожно подошел к жене.
— Что с тобой? Больна?
— Нет… Но нам нужно поговорить… Мне кажется, что мы сделали ошибку вообще и в частности… Не нужно было нам соединяться.
— Ты расквасилась… Интеллигентка…
— Нет… Знаешь, тут дело в другом… Бывают положения, когда рассудок бессилен…
Гурьян обмывался до пояса, а затем долго разминал отяжелевшее после дорожных неудобств тело. Татьяна Александровна угасила примус, разлила чай и оглянулась на дверь, в которую ворвалась Катя.
Девушка подпрыгнула и крепко обняла Татьяну Александровну.
— Приехала! Милая Татьяна Александровна! Я так и знала… А это наша слякоть, вроде Пеночкина, слюнями брызгала… Похудела! Вот нехорошо!
Катя спешно привела в порядок прическу и отпахнула ворот желтой блузки.
— Какая ты богатырша, — грустно улыбалась Вандаловская. — Обуглишься скоро. Ну, как здесь жили?
— Ничего. Посмотрите, как клуб оборудовали. Две передвижки-библиотечки пустили и массовиков выдвинули. Вы обязательно загляните к нам. Хорошо бы ряд научных лекций организовать.
Я за этим и пришла. В другое время не захватишь вас.
— Садись чай пить, — пригласил Гурьян.
— Я уже. — Катя спрятала глаза, повернулась лицом к Татьяне Александровне. — Видала Варвару.
В книгу включены романы П. П. Петрова, известного советского писателя, «Шайтан-поле», «Борель» и повесть «Крутые перевалы».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.