Борджиа - [45]

Его разбудил луч света, внезапно проникший в его камеру. Он открыл глаза и увидел Чезаре. Рагастен не мог сдержать содрогания.

«Время пришло, – подумал он, – сбросить меня вниз… Прощай, жизнь!.. Прощай, Примавера!»

Однако у Чезаре, стоявшего перед ним, Рагастен заметил какую-то неуверенность во взгляде. К своему несказанному удовлетворению, шевалье заметил, что Борджиа не привел с собой ни охрану, ни тюремщиков. Через плечо Чезаре, оставившего дверь неприкрытой, он взглянул в коридор. Там никого не было.

«Я ошибся… Время еще не пришло… Но тогда зачем он пришел?.. Ах, да! Понимаю… Как и его верный Гарконио, он пришел насладиться своей местью»…

Тогда Рагастен поднялся и проговорил с усмешкой:

– День добрый, монсиньор… Извините, что не могу предложить вам сесть… В этот покой просто позабыли поставить кресло.

Чезаре воткнул в земляной пол принесенный с собой факел, потом обернулся к Рагастену и мрачно уставился на него, не говоря ни слова.

– Пришли восхищаться своей работой? – продолжал Рагастен. – Или приглядеться к этому месту, которое по праву принадлежит вам? Весьма сожалею, что вы не увидите перекошенного страхом лица, на которое вы рассчитывали.

Чезаре скрестил руки.

– Но в конце концов, монсиньор, – после некоторого молчания снова заговорил шевалье, – это я занял ваше место… Это вы убили, а меня заковали в цепи… Честно говоря, мне это кажется несколько нелогичным… Кстати, монсиньор, как чувствует себя ваш отец? Он очень ловок, и за это качество я его уважаю… Редко мне приходилось видеть циничного и коварного мошенника, столь искусно принимающего маску почтенного человека… И до такой степени, что, когда он говорил со мной, я проникся убеждением, что он, возможно, отнюдь не убийца, не отравитель, не клятвопреступник, не лицемер, как о том говорят. Извинитесь, пожалуйста, за меня перед ним, прошу вас…

Чезаре хранил молчание. Он продолжал внимательно и мрачно смотреть на узника. Тогда Рагастен рассмеялся… Странно звучал смех под этими сводами.

– Вы спрашиваете себя, чему я смеюсь, монсиньор? Да над собой. Я не верю, что так далеко может зайти детская наивность, которой я поддался. Представляете, я поначалу принял вас за великого военачальника, а вы оказались всего лишь обыкновенным бродягой… Я видел в ваших руках сверкающий меч, но благородное оружие оказалось стилетом изменника. Но ведь еще есть время стать вам таким, каким я себе представлял великого полководца. Черт побери! Что за восхитительное лицо дикого зверя! Вы в моих глазах всё еще оставались человеком меча! И вот я должен столкнуть вас с пьедестала, который вам так подходил. Вы спустились ко мне, монсиньор, поскольку ничем не отличаетесь от вашего Гарконио. Тот тоже приходил поглядеть, как я умираю… А вы, монсиньор Чезаре? Вы пришли посмотреть, хорошо ли натерли мне запястья цепи вашего карцера, не удовлетворит ли вас некоторая бледность лица узника? Говорите, зачем вы пришли сюда?

– Я пришел предложить вам свободу! – сказал Чезаре.

– Свободу?..

– Да! Вы осуждены… Вы не убивали Франческо… Это я его убил… Всё верно. Но осуждены вы… И вы умрете… Но через какую-то минуту, если я захочу, если вы захотите, я сниму с вас цепи и вы плучите свободу…

– Не понимаю вас…

– Я объясню, – сказал, тяжело дыша, Чезаре. – Эта юная девушка… Беатриче… Вы ее любите?..

– Я люблю ее!..

Рука Чезаре сжала рукоять кинжала. Но он продолжал:

– А она… Отвечайте!.. Она?

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу знать, любит ли она вас?

– Ах вот что! Монсиньор, – вскрикнул Рагастен, в глазах которого вдруг сверкнул озорной огонек. – А какое вам до этого дело?

Чезаре приблизился на шаг. Он почувствовал, как его охватывает один из тех приступов бешенства, которые превращали человека в дикое животное, неспособное обуздать свой гнев.

– Ты скажешь, – зарычал он, забыв всю утонченную дипломатическую игру, к которой он готовился. – Ты скажешь!.. Я хочу знать!

Рагастен напрягся в страшном усилии… Внезапная мысль зародила в нем безумную надежду.

– Монсиньор, – холодно ответил он, – вы ошибаетесь… Вы ничего не знаете… А правду я унесу с собой в тот мрачный колодец, куда вы хотите меня сбросить!

– Несчастный! – прорычал Чезаре. – Она была с тобой!.. Ты умрешь!..

И в то же мгновение он ринулся на Рагастена с поднятым кинжалом. Рагастен ожидал этого порыва. Молниеносным движением он выпрямился и схватил Чезаре за руку. Казалось, цепи больше не мешали ему.

Чезаре пытался рывком освободиться. Но другая рука Рагастена уже схватила его за горло. И Чезаре почувствовал, как железные пальцы душат его.

– Ты у меня в руках! – охрипшим от радости голосом выкрикнул Рагастен.

Борьба длилась не больше полминуты. Одной рукой Рагастен вывернул кинжал Чезаре, а другой так сдавил шею противника, что хрустнули позвонки. Чезаре сначала выпустил кинжал, а потом упал на колени.

Рагастен не разжимал объятий. Послышался хрип, потом Чезаре упал на пол, не подавая признаков жизни. Рагастен лихорадочно обыскал его. Он даже подпрыгнул от бессознательной радости, подавив в себе торжествующий вопль. Его рука нащупала на поясе Чезаре маленький железный ключ.

Рагастен вставил его в кандалы, сжимавшие его левую руку… Через несколько секунд оковы были сняты. Тогда Рагастен наклонился над Чезаре.