Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [99]

Посланник проконсультировался с Гардингом и узнал, что Имперский банк ведет переговоры о таком же займе. Гардинг «объяснил ему взгляды британского правительства в отношении любого иностранного контроля над портовыми таможнями и показал гарантию, полученную от персидского правительства». Посланник заверил Гардинга, «что посоветует министру иностранных дел не предпринимать никаких действий, пока ведутся переговоры с банком». Одного слова британцев было достаточно, чтобы призвать к порядку представителей малых наций, которые не могли даже надеяться вести в Персии какие бы то ни было дела без поддержки одной из двух великих держав. К огорчению Амина од-Дойлы, денег из Брюсселя не поступило.

И снова неудачливый великий визирь обратился к Имперскому банку Персии. Теперь он просил всего 250 тысяч фунтов стерлингов и предлагал в качестве обеспечения таможни Мохаммереха и Керманшаха. «Запрашиваемая сумма невелика, и обеспечение лучше не бывает», – писал Гардинг, настоятельно рекомендуя принять персидское предложение. Банк хотел, чтобы таможни были отданы под контроль европейцев; в противном случае шансы собрать деньги на бирже были бы невелики. 7 марта Амин од-Дойлы написал письмо управляющему Имперским банком, прося назначить агентов для надзора за таможнями. И снова Гардинг настойчиво пишет в Лондон: «Ввиду этой весьма необычной концессии, на которую пошло персидское правительство, не имея до сих пор ничего взамен, я очень надеюсь, что директора банка смогут пойти навстречу пожеланиям персидского правительства и получить выгоду от предложенных им совершенно исключительных преимуществ». Концессия в самом деле была необычайна: впервые Персия готова была передать иностранцам одну из прерогатив своего правительства. Сомнительная честь быть первым из персидских министров, согласившимся на подобное ведение дел, выпала мирзе Али-хану Амину од-Дойлы.

Ожидая ответ на свое обращение, Гардинг сумел добыть у Имперского банка 50 тысяч фунтов стерлингов, чем спас Амина од-Дойлы от бунтов, которые разразились бы на Новруз (Новый год), если бы он не смог заплатить, по крайней мере, некоторым военным и гражданским чиновникам. Таможни Керманшаха и Бушера (последний заменил Мохаммерех из уважения к чувствам его правителя шейха Хаз'аля – британского протеже) сразу же перешли под управление банка. Английский поверенный в делах был удовлетворен и выразил Солсбери надежду, что остаток от 250 тысяч фунтов стерлингов поступит незамедлительно, «с тем чтобы временный контроль, которым банк сейчас пользуется в Бушере и Керманшахе, мог превратиться в нормальное положение дел». В качестве подарка к Новрузу Амин од-Дойлы преподнес своей стране потерю контроля над двумя важными таможнями и помещение в заклад доходов с них.

В середине мая вопрос займа все еще не был окончательно решен. Управляющий Имперским банком Персии Дж. Рабино, обладавший обширным опытом и знанием Среднего Востока, настойчиво поддерживал предоставление займа. В меморандуме, предъявленном британскому военному атташе, Рабино критиковал неверные представления по вопросу займа. В Англии верили, что шах мог бы разрешить финансовый кризис в стране с помощью своей личной сокровищницы; считали, что персам нельзя доверять, поскольку они не платят по долгам, и что британский контроль над таможнями юга приведет к тому, что русские потребуют себе такой же привилегии на севере.

Рабино возражал на это, что шах и прежде использовал собственные деньги для погашения долгов правительства, но не может поступать так до бесконечности. Что же касается нечестности персов, то он с сожалением отмечал «поразительное невежество англичан в отношении Персии». Рабино заявлял, что ему не известна ни одна книга, за исключением книги Керзона, в которой делалась бы попытка беспристрастно взглянуть на Персию и ее народ. Как правило, продолжал он, персы все же платят по своим долгам. Рабино писал полковнику Пико: «Европейская честность и пунктуальность вошли в поговорку, но в значительной степени они обязаны своим существованием многим столетиям действия законодательства, судов или средств принуждения; в общем, честность плюс полисмен поблизости.

Так давайте же отдадим должное персу, который без всех этих стимулов все же выполняет свои денежные обязательства, если угодно, нерегулярно и не в срок, но все же выполняет их, причем без судебной машинерии, которая могла бы заставить его сделать это…

В целом опыт семнадцати лет, проведенных мной в Египте и Персии, говорит о том, что в способности перехитрить ближнего своего лукавый восточный человек, как его самодовольно называют, в подметки не годится европейскому бизнесмену безупречной нравственности»[18].

Анализируя возможность того, что Россия потребует контроля за северными таможнями, Рабино утверждал, что она не сможет этого сделать, не предоставив предварительно Персии займа. Он не был полностью согласен с точкой зрения, возлагавшей вину за отсутствие прогресса в Персии исключительно на Россию. Британия дала Персии возможность пользоваться преимуществами телеграфа, но так же поступила и Россия. Британия поддерживала экономическое развитие страны, но теперь стабильность Имперского банка оказалась в опасности. Рабино указывал: «Наши соперники, когда небольшой русский банк оказался не в состоянии конкурировать с Имперским банком, не только выкупили это предприятие, но и продолжили его деятельность себе в убыток. Такой образ действий может показаться неблагоразумным, но теперь в Персии существует организация, готовая занять наше место, если разочарованные акционеры решат прекратить дело».