Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [64]

С.Е. Палашковский был высокоодаренным инженером, показавшим свои способности при строительстве Транскаспийской дороги, и являлся одним из главных акционеров. Он имел нефтяные скважины в Баку и был автором проекта трубопровода по всей Персии для перевозки бакинской нефти к Персидскому заливу. Дешевая русская нефть в заливе, как он надеялся, вытеснит американскую нефть с Ближнего Востока и из Индии. (Этот проект не удался в 1883 г., но почти спустя двадцать лет С.Ю. Витте возродил данный замысел.) Потерпев неудачу со своим проектом трубопровода, Палашковский продал свои нефтяные скважины барону Ротшильду и посвятил себя разработке персидских железнодорожных проектов.

В отличие от других учредителей Палашковский имел техническое образование, у него были сложные проекты нескольких железных дорог[9].

Он также имел связи во Франции, где смог получить финансовую помощь. Зиновьев не оказал Палашковскому никакой поддержки, но его партнер Хомяков имел друзей при дворе, и ему удалось заручиться одобрением царя строительства дороги от Решта до Чахбагара в Аравийском море. Партнеры вступили в предварительное соглашение с Парижским учетным банком, обещавшим выделить 300 миллионов франков. Осенью 1888 г. перспективы выглядели блестящими.

Что касается Рейтера, то он знал, что Россия рассматривает открытие реки Карун как победу Англии. Он вступил в переговоры с русским послом бароном Штаалем.

Предположив, что русское правительство хотело восстановить нарушенное равновесие, барон Рейтер предлагает построить железную дорогу от берега Каспийского моря (там, где укажет русское правительство) к Тегерану. Барон Рейтер был готов предоставить весь капитал, необходимый для этой работы, но не отказывался сотрудничать с Русским банком.

Предприимчивый барон, как видно, быстро забыл о недавно приобретенном британском патриотизме. Можно только задаваться вопросом, знал ли его друг и защитник Генри Вольф что-нибудь об этих намерениях. Долгоруков, бывший в Санкт-Петербурге во время открытия реки Карун, активно работал в пользу русской железной дороги в Персии, но встретил сильную оппозицию в Министерстве иностранных дел, особенно со стороны директора Азиатского департамента, опытного дипломата И.А. Зиновьева. Ходил слух, что Долгоруков получил миллион рублей «за разнообразные проекты», которые он будет продвигать по возвращении в Тегеран; но также говорили, что его возвращение противоречит желаниям Гирса, Зиновьева и военных руководителей. Чтобы вернуться в Персию, князь использовал личное влияние на царя. Ему удалось нанести тяжелый удар по Зиновьеву, противодействие которого он представил царю как проявление классовой ненависти. Не лучше он отозвался и о Гирсе. Он заставил Александра III поверить, что нужно только добиться от Персии компенсации за предоставление англичанам концессии на реке Карун. В этом случае князь Долгоруков вернется в Тегеран с триумфом.

Ссора Долгорукова с Зиновьевым была долгой и ожесточенной. Отпрыск старинного княжеского рода, который затмевал самих Романовых, испытывал пренебрежение к Зиновьеву, отчасти интеллектуалу, отчасти чиновнику (его отец был профессором восточных языков в Лазаревском институте), который должен был зарабатывать себе на жизнь. Все же в Санкт-Петербурге поговаривали, что князь Николай Сергеевич не был незаинтересованной стороной. Английский посол выяснил, что Долгоруков был связан с Коншиным, принадлежавшим к группе Полякова, пытавшейся получить концессию на железную дорогу в Персии.

Князь Долгоруков, по мнению Р. Морье, расценивал предоставление такой концессии русским коммерсантам как установление равновесия с открытием реки Карун как искупление своего упущения. Кроме того, поговаривали, что он не прочь соединить моральную победу для России с денежной прибылью для себя, поэтому взял на себя обязательство проталкивать этот проект и использовать свое влияние, чтобы преодолеть любые возражения, которые могут возникнуть в Тегеране или в Министерстве иностранных дел. Аристократ склонялся к интриге и запугиванию. Он не только осудил Зиновьева как красного, но и напал на князя Дондукова-Корсакова, против которого имел личное недовольство. Он сказал царю, что главнокомандующий на Кавказе предложил Вольфу, когда тот останавливался в Тифлисе на пути в Тегеран, чтобы Россия и Англия разделили Персию.

Дондуков-Корсаков, возможно, и не знал, что Долгоруков говорил у него за спиной, но Зиновьев и его руководитель Гирс были осведомлены о каждом слове, произнесенном князем. Скоро вражда вылилась на страницы газет Санкт-Петербурга.

«Санкт-Петербургские ведомости» разразились статьей, которая рассматривала всю историю русско-персидских отношений начиная с Туркманчая. Там утверждалось, что, пока Зиновьев не появился на сцене, русскими интересами пренебрегали и Англия имела полный контроль. Он восстановил русское влияние, охранял права армян, подписал соглашение по хорасанской границе и приобрел территорию Атека. Благодаря ему русские отряды регулярно снабжались во время Транскаспийской кампании. Его влияние на шаха было так велико, что министры не назначались без его санкции и одобрения.