Борьба за троглодитов - [41]

Однако самое главное - свежие сведения и наблюдения в пользу того, что долина Каратаг-дарьи и окрестности Искандер-Куля еще остаются в слабой мере местом размножения диких людей, где их детеныши проводят самый ранний период жизни. Одного из них недавно даже рассматривали в сумке русского охотника Насадского, который с собаками нашел его в гнезде под кустом; потом в семье охотника найденыша долго выкармливали молоком и сырым мясом, пока тот не исчез (полагают, что продан).

В начале июля 1961 г. из кишлака Шахринау тронулась наша импровизированная экспедиция: впереди - навьюченный ишак, погоняемый проводником Тура Бобоевым, за ними пешком мои спутники - А.И.Казаков и зоолог С.А.Саид-Алиев, а замыкающим - я верхом на лошади. Громоздятся над и под тропой корявые кручи. Пробираемся медленно. Местами надолго разбиваем наши две палатки.

В пути ведем расспросы о мумие и его поставках эмиру Бухарскому. А в одном кишлаке от седобородого статного мул- лы получили в дар три драгоценных кусочка этого зелья (ко- торое позже попало на анализ к московским химикам). Главная же моя задача состояла в том, чтобы познакомиться с природ- ными условиями Каратагской долины. Побывали мы, например, в ущелье Дузах-дара, на которое указывали Г.К.Синявский, Б.М.Здорик и местные чабаны, как на убежище одами-явои (диких людей). И в самом деле - почти замкнутое, густо заросшее ущелье; превеликое множество алычи, есть яблоки, шиповник, орех, миндаль, боярышник, ежевика, много чухры (ревеня); в текущей по дну ущелья речке есть зеленые жабы, рыбки. В верхней части ущелья водятся медведь, кабан, рысь, волк, куница, лисица, барсук, дикобраз. А боковые саи заби- ты такой густой и буйной растительностью, что никакой тех- ники не хватило бы сквозь нее пробиться. Посетили мы и дру- гие боковые ущелья - Тимур, Янгоклик - и лежащие в них гор- ные озера. Левый берег озера Парьен-Куль, где молва отмеча- ет давнее обитание семьи диких людей, оказался сказочно богатым и растительностью и норами сурков, к тому же изолированным от людей с одной стороны буйствующей рекой, а с другой - высокой грядой не имеющих перевалов гор. За исчерпанием времени и запасов мы не вышли на противоположный склон Гиссарского хребта, хотя к окрестностям озера Искандер-Куль тянут собранные сведения о семьях диких людей.

С точки зрения выяснения природной среды разведка дала вполне положительный прогноз: условия для обитания реликтовых (пережиточных) палеоантропов благоприятны. Еще за два года до нее, а тем более по возвращении я пробовал сначала в Душанбе, позже в Ташкенте поинтересоваться в научных учреждениях тайной мумие. Но при всякой попытке прикосновения она уходила куда-то на дно. В древних иранских сочинениях удалось вызнать, что лекарство это бывало двоякого рода, вернее, одним именем называли два разных снадобья. Одно особыми приемами изготовляли из дико- го человека, другое - суррогат - собирали в скалах и пеще- рах. Но мои наезды и письма вызвали странный поворот собы- тий. Сначала знатоки народной и табибской медицины вопреки очевидности заверяли меня, что ничего и не слышали о мумие. А через пару лет, как кость, было выброшено публике шумное открытие: в горах Узбекистана и Таджикистана обнаружено целебное минеральное вещество, именуемое мумие. Его лечебные качества были эксперементально проверены. Впрочем, скоро я узнал, что химикам и геологам это видоизменение нефти - альгариты, отдаленное подобие горного воска, - озокерита, - хорошо известно. Да меня этот вид мумие и не интересовал ничуть. Разве лишь в том аспекте, что его сенсационно рассекретили какие-то недостижимые для меня круги, тем самым отводившие от следа к более священному лекарству.

Древние рукописи по восточной медицине со временем расскажут историю подлинного мумие полнее, чем узнал я. Но уже удается выделить три этапа, три школы: древнетибетская медицина, средневековая персидская медицина, арабская медицина. Во всем этом важно, пожалуй, одно: раз промышляли лекарством, значит умели промыслить и сырье - живых или мертвых ми-е.

А вот совсем другое детективное происшествие - шахматный ход, сделанный невидимой рукой. В январе 1962 г. мне позвонили: на Памире, близ афганской границы, убито что-то, может быть снежный человек, может быть обезьяна; труп доставлен в Душанбе. В тот же день мы с Я.К.Головановым вылетели в столицу Таджикистана. Труп находился на противочумной станции, со всеми положенными предосторожностями мы были допущены. Это был довольно крупного размера макака-резус, самец. Следы от ошейника и состояние ладоней говорят, что он попал сюда из неволи. Кто, с какой целью завез его сюда и тайно выпустил? Никакой инфекции не обнаружилось. Приходит на ум: какие-то люди думали так пресечь интерес к снежному человеку. Смотрите - просто обезьяна! Я, может быть, и стал бы предметом насмешек, если бы счастливо не оказался сам первым экспертом и не сказал корреспондентам: "Нет ничего общего - это не снежный человек".

Но мои личные экскурсии в Среднюю Азию лишь несколько обогатили то обобщение, которое складывалось у всех нас на основе разнообразных показаний и раздумий над картой. "Была поймана самка с детенышем, детеныша убили, а самку мулла велел отпустить". "Мулла запретил убить". "Мулла велел не рассказывать". Таких заметок скопилось много. Да и вся опросная работа в разных районах укрепляла представление, что на нашем пути стоит невидимое препятствие. Реликтовый гоминоид окружен старинными поверьями и суеверными страхами, даже страхом упоминания и рассказа. А все это опирается на инструктаж, идущий от мусульманского духовенства. В Душанбе я дважды нападал на след книг, содержащих сведения о диком человеке, но обладатели их, муллы, отказали моим ходатаям, причем один из них объяснил: "Этого неверные не должны знать".