Борьба за троглодитов - [10]

Связь подтверждена. Теперь следующий шаг. Можно ли показать, что сообщения Хахлова (и других) послужили грунтовкой или толчком для устремления Сушкина в теорию происхождения человека? Мало, что, по словам Хахлова, Сушкин на первые же письма ответил ему посланием на 27 почтовых листах - целиком о происхождении человека. Я снова сижу в архиве Академии наук, на этот раз в Москве, где лежит другая половина фонда Сушкина. Вот записи курса лекций Сушкина по зоологии позвоночных, читанных в 1915-1919 гг. в Харькове, в Симферополе. Оригинальнейшая часть о происхождении человека: он развился не из древеснолазающих форм, а в безлесной, горной, холодной области. Следующая попытка сделана в 1922 г. Статья "Эволюция наземных позвоночных и роль геологических изменений климата". Строение ноги человека свидетельствует о древней приспособленности к скалолазанию, из чего развилось прямохождение. Эту фазу человек прошел в высокогорной зоне Азии еще в третичную эпоху, однако был затерян среди фауны млекопитающих, пока она не вымерла от похолодания в четвертичную эпоху, а он, благодаря огню, выжил. Через пять лет Сушкин выступил с новой, последней статьей, где отказался почти нацело от первых двух концепций. Ладно, пусть человек произошел от древеснолазающей формы. Но именно быстрое исчезновение лесов при геологическом поднятии Центральной Азии заставило его здесь приспособиться к скалолазанию и стать затем прямоходящим. Смерть Сушкина оборвала это созидание и уничтожение таранящих антропологию гипотез. Наложим все три одну на другую и увидим: совпадающим ядром остается только уверенность, что доисторический предок человека сформировался и выработал прямохождение в горной Азии. Оказывается, это был не вывод, а исходная посылка, которую Сушкин опять и опять вгонял в сопротивляющуюся ситему естественных наук.

Сушкин потерпел удачу, но вскопнул глубокую борозду. Его раздумья о внедревесной эволюции ноги и руки человека озарили путь поиска на всю жизнь для его молодого сотрудника Г.А.Бонч-Осмоловского, ставшего большим антропологом.

Один учитель Хахлова, академик М.А.Мензбир, увидев, что его сведения противоречат антропологии, отверг сведения. Другой, академик П.П.Сушкин, попробовал преобразовать антропологию. С тех пор антропология остается "под следствием". Открытие Хахлова родилось как дерзание на гребне русской безоглядной упоенности дарвинизмом. Он не учел, что его представление о "допотопном человеке" было кричащим, скандализирующим перед лицом сложенного на Западе археологами и антропологами отесанного дарвинизма. С одной стороны, он оперт на отточенное знание анатомии и каменных изделий ископаемых предков человека. Но ученые аббаты, заботливые гувернеры молодой науки, охранили рождение человека от причинности. Сушкин нашел чем уязвить академические теории происхождения человека: они никогда не выводили появления человека из изменений среды. Он же стал искать прямую причину - то в изменении фауны, то в вымирании флоры, которым в свою очередь указывал геологические причины.

Так держать! Но вот чего Сушкин еще не мог знать. В конце третичного периода пышно и сложно жила природа. Тысяча видов древесных обезьян. Значит, имелся огромный избыток биомассы плодов, листьев, побегов, гусениц. Ведь стадо обезьян в сухумском заповеднике в краткий срок намертво очищает рощи великанов-деревьев. Но какова же была биологическая конкуренция между этой тысячей видов, особенно когда возраставшая численность обязьяньего царства стала уменьшать биомассу древесного царства! А в то же время внизу, на земле, произошел другой сдвиг: численность хищников-убийц стала лавинообразно отставать от численности травоядных, крупных копытных, в том числе толстокожих слонов, гиппотамов, носорогов, могучих рогатых быков, быстроногих древних оленей. Взять такую жертву не многим было под силу. Кто мог убивать как саблезубый тигр, - застрял в слишком узкой специализации, вырождался. В начале четвертичного периода так называемая виллафранкская фауна являет картину глубокого и надолго непоправимого нарушения равновесия в пользу травоядных. Но они были смертны. На эру вперед их биомасса представляла потенциальную кормовую базу для тех, кто сумеет ею воспользоваться. Претендовали на нее, конечно, и мелкие наземные хищники, и птицы, и черви, и насекомые. Но мог претендовать и кто-нибудь покрупнее. Из мира высших приматов конкуренция вытолкнула на эту сцену приспособившихся к прямохождения, следовательно, ношению и перетаскиванию в передних конечностях если не туш, то частей туш, либо перенесению к тушам острых камней, либо заострению камней ударами друг о друга.

Это семейство высших прямоходящих плотоядных приматов состояло из разных видов. Но дальше, в течение четвертичного периода, породившая их фаунистическая обстановка делалась для них суровеее. Ледниковья и межледниковья сотрясали животные комплексы. Снова множились хищники. Среда предъявляля мозгу плотоядных приматов все труднее разрешимые задачи по добыванию мяса в ставшем тесным зверином царстве. Разрастание и усложнение мозга сменявших друг друга видов было не причиной их места в среде, а бурным следствием.