Борьба в сталинском окружении за подступы к власти в 1945-1953 годах - [9]

. За лече­ние принялись безотлагательно.

Уже 4 декабря в постановлении ЦК партии “О вредительстве в лечебном деле”⁴¹ вина за “вражескую группу врачей-отравителей и еврейских национа­листов” возлагалась на министра здравоохранения СССР Е. И. Смирнова, министра МГБ В. С. Абакумова и начальника Главного управления охраны Н. С. Власика. В записке “О положении в МГБ”, составленной по итогам за­седания Президиума ЦК от 4 декабря 1952 года, отмечалось, что “партия слишком доверяла и плохо контролировала” его работу и требовалось “реши­тельно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов”⁴².

9 января 1953 года бюро Президиума ЦК обсудило проект сообщения ТАСС об аресте группы “врачей-вредителей”. 13 января появилась “хроника ТАСС” о раскрытии органами госбезопасности “террористической группы вра­чей, ставящих своей целью путём вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза”. В числе её участников были названы девять человек. Шестеро из них были евреями по национальности, трое — русскими. 22 февраля по всем областным управлениям МГБ разослан приказ, предписывавший немедленно уволить из МГБ сотрудников еврейской нацио­нальности⁴³. Однако до суда над “врачами-отравителями” дело не дошло. “Дело врачей”, по словам Л. М. Кагановича, “пошло на убыль само собой” ещё при Сталине⁴⁴. Считается, что Сталин лично распорядился прекратить публикацию материалов, связанных с “делом врачей” в “Правде” либо вече­ром 27-го, либо утром 28 февраля⁴⁵.

С 25 февраля 1953 года в СССР была приглушена антисионистская и ан­тиамериканская риторика. Объяснение видится в публично данном этим днём согласии президента США Эйзенхауэра на встречу со Сталиным, ранее (24 декабря 1952 года) заявившем о готовности к возобновлению сотрудниче­ства с Западом и к встрече с президентом Соединённых Штатов в интервью газете “Нью-Йорк таймс”⁴⁶. Согласие могло быть расценено как поворот США к более реалистичной политике в отношении стран социалистического лагеря, делающий излишним продолжение демонстрации устрашения в отношении прозападнически настроенной еврейской диаспоры этих стран.

Авторы другой версии придают особое значение появлению в “Правде” от 7 февраля 1953 года фельетона “Простаки и проходимец” и ряда других подоб­ных публикаций в советской прессе первых месяцев 1953 года⁴⁷, в которых многочисленные персонажи с еврейскими фамилиями представлялись жулика­ми и стяжателями, а на работу их принимали якобы слишком доверчивые про­стаки и потерявшие элементарную бдительность люди. Публикации породили волну слухов о предстоящем поголовном выселении евреев в отдалённые края по аналогии с другими наказанными народами. Для прекращения таких слухов якобы ничего не предпринималось. Делалось это якобы для того, чтобы дове­сти антисемитскую истерию до высшей точки, вызвать антисоветскую волну на Западе, развязать войну и окончательно сокрушить всемирное зло (капита­лизм) и его агентов (международное еврейство). Со смертью Сталина замы­сел оказался нереализованным⁴⁸, — на наш взгляд, чистейшей воды домысел.

В конце 1952 года Сталин подобрал достойного, с его точки зрения, пре­емника на должность председателя Совета Министров СССР. Выбор пал на сравнительно молодого первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии П. К. Пономаренко. У этой версии есть серьёзное подтверждение от бывшего Председателя Верховного Совета СССР А. И. Лукьянова, который в бытность свою заведующим общим отделом и секретарём ЦК КПСС по административ­ным органам, имел возможность получить на этот счёт прямое свидетельство от официальных лиц. По его словам, за несколько дней до назначенного на 2 марта 1953 года заседания Президиума ЦК КПСС с ведома Сталина была подготовлена записка с предложением о назначении Председателем Совета Министров СССР Пономаренко. Проект был завизирован почти всеми первы­ми лицами, за исключением Берии, Маленкова, Хрущёва и Булганина. Имен­но они и сделали всё, чтобы не допустить принятия решения⁴⁹.

Можно сказать, что это было четвёртое из наиболее крупных политичес­ких поражений Сталина за годы его правления, когда соратники не позволя­ли ему провести в жизнь задуманные решения. Первым из таких поражений было неприятие сталинского плана автономизации (октябрь 1922 года), вто­рым — отказ от предлагавшегося перехода к альтернативности на выборах в Верховный Совет СССР (октябрь 1937-го), третьим — отказ Политбюро пред­ложить Январскому (1944) Пленуму ЦК принять постановление о том, чтобы ограничить деятельность компартии вопросами агитации и пропаганды и под­бором кадров. Четвёртое — неприятие Политбюро сталинского плана радикаль­ных изменений в руководстве страной после XIX съезда партии и назначения Пономаренко председателем Совмина СССР. Четвёртое поражение закончи­лось смертью реформатора. Упущенные с этими поражениями возможности могли кардинально изменить развитие Советского государства и общества.

Ранним утром 1 марта 1953 года вскоре после отъезда Маленкова, Берии, Хрущёва и Булганина, приглашённых к Сталину накануне вечером в Кунцево и, видимо, обсуждавших вопросы предстоящих изменений в высших органах власти СССР, хозяина дачи сразил удар. Впавшего в беспамятство вождя пер­вым увидел сотрудник охраны П. В. Лозгачёв, когда в 22:30 вошёл в малую столовую с доставленной из города почтой