Борьба в сталинском окружении за подступы к власти в 1945-1953 годах - [6]

Проигрыш “ленинградцев” обусловлен отнюдь не тем, что их противники оказались более искусными в интригах и аппаратных комбинациях. В более широком плане он означал поражение направления в руководстве страной, ориентированного на первоочередное решение внутренних политических, экономических и гражданских проблем — смещение приоритетов хозяйствен­ного развития в сторону группы “Б”, решение проблем политического обра­зования и культуры, подготовку новых Конституции и Программы партии. Одновременно это было победой направления, связанного с руководством военно-промышленным комплексом и делавшего ставку на его всемерное развитие как главного инструмента в сражениях на фронтах холодной войны и, в конечном счёте, на достижение мирового господства под флагами соци­ализма и коммунизма.

В. Д. Кузнечевский, автор новейших исследований о “Ленинградском деле” и “русском вопросе”, отвечая на вопрос, за что же пострадали Кузне­цов, Вознесенский, Попков и другие руководители Ленинграда, полагает, что все они были искренне преданы советской власти, однако вместе с тем счи­тали, что интересы русского населения в СССР учитываются недостаточно. Возможно, после провозглашённой Сталиным здравицы в честь русского на­рода они ошибочно решили, что реализация русских национальных интересов совместима с общепартийной политической линией. По версии Кузнечевского, русский партикуляризм ленинградцев в наибольшей степени проявился в идеях экономических преобразований, которые они успешно продвигали в послевоенный период, в частности, призывали более активно перенаправ­лять ресурсы в социально-экономическую сферу. Именно в этом заключалось ключевое идейное противоречие с московскими конкурентами (Маленков, Бе­рия), полагавшими, что наращивание оборонного потенциала страны должно быть приоритетным направлением экономического развития. Кузнечевский убеждён, что проекты, которые ленинградцы стремились воплотить в жизнь, были наивной попыткой укрепить позиции титульной нации в контексте много­национального Союза. Эти инициативы, в сущности, полностью соответство­вавшие реализуемой партийной линии, тем не менее, встревожили Сталина, который усмотрел в них стремление к административной автономии и этниче­скому самоопределению. Основная же причина репрессий усматривается в страхе Сталина перед пробуждением русского национального самосознания в партийной элите как угрозе своей безраздельной власти в СССР²⁹.

Акцентируя внимание на роли А. А. Жданова как лидера ленинградской группировки и так называемой русской партии, Кузнечевский полагает, что после войны Жданов вынашивал идею трансформации политического режима СССР в некое подобие социал-демократического устройства, при котором эт­нически русское население страны будет играть доминирующую роль³⁰. Био­граф Жданова и вовсе полагает, что он “явился последним концептуальным национальным идеологом русского государства”³¹. Именно Жданов курировал и направлял деятельность по разработке в 1947 году новой программы партии, проект которой предусматривал устранение монолитной диктатуры партии большевиков и введение децентрализованной системы управления. В то же время Жданов выдвигал предложения по диверсификации экономики с целью увеличения субсидий в лёгкую промышленность и производство товаров на­родного потребления. Считается, что, Сталин, критически воспринявший предложения Жданова, вовсе отказался от идеи создания новой программы партии³².

Вероятно, не подозревая о степени недовольства Сталина, Жданов и его сподвижники продолжали отстаивать свой подход к реорганизации внутрен­ней политики страны. По мнению Кузнечевского, это находит подтверждение в попытках председателя Совета Министров РСФСР Родионова заручиться поддержкой вождя в деле организации бюро Центрального комитета ВКП(б) по РСФСР в период 1947-1948 годов. Сталин, по-видимому, проигнорировал такие предложения вследствие опасений, что подобные инициативы могут привести к сепаратистским тенденциям.

“Русская партия” не подвергалась опале за свои предложения “национа­листического характера” до тех пор, пока их интересы перед лицом Сталина защищал Жданов. После его смерти в августе 1948 года “ленинградская груп­па” оказалась в уязвимом положении. В течение нескольких месяцев Г. М. Ма­ленков и Л. П. Берия собрали достаточное количество материалов с целью компрометации группы и её устранения от ключевых рычагов власти. Сталин прекрасно понимал, что репрессии были направлены не столько против бывших соратников Жданова, сколько в массовом порядке против этнических русских, занимавших в то время ключевые посты в структурах партийного и советского руководства страны: “Фактически была выбита из управленческих структур ед­ва не вся интеллектуальная элита русского народа, которая, благодаря энер­гичному напору Андрея Александровича Жданова, сумела выдвинуться в эти структуры в предвоенные, военные и послевоенные годы”³³.

С арестом министра государственной безопасности В. С. Абакумова (июль 1951 года) начался этап подготовки Сталиным более радикальных изме­нений в руководстве страной. Министр МГБ, бывший главным исполнителем расправы над “авиаторами”, Жуковым, “ленинградцами”, видимо, не вполне устраивал Сталина как организатор расследования “преступлений” Еврейско­го антифашистского комитета (ЕАК).