Борьба испанцев с маврами и завоевание Гренады - [2]

— Скажи своим повелителям, что короли гренадские, платившие дань королям кастильским, давно померли. Теперь наши фабрики не чеканят монет, а выделывают только сабли и копья.

Дон-Хуан выслушал слова эти также с достоинством и холодно. Он откланялся по всем правилам этикета и вышел из дворца молча. Проходя по внутреннему дворцу Альгамбры, украшенному изваяниями львов, он услышал, как Мавры рассуждали о христианской религии. Это взволновало его, но он овладел собою и смолчал; когда же один из Абенсерагов отозвался без должного почтения о Богородице, храбрый рыцарь грозным и громким голосом сказал ему:

— Ты лжешь! — и ударил говорившего по голове рукояткой меча.

В одно мгновение Двор Львов наполнился звоном оружия, и кровь полилась бы потоками, если бы Мулей не вышел из дворца и не остановил разъяренных Мавров, напоминая им, что посланник есть лицо неприкосновенное и священное.

Оскорбленный Абенсераг затаил в душе злобу свою. Дон-Хуан горел также желанием отмстить неверному. Перед своим отъездом из Гренады он получил в подарок от Мулея великолепную саблю, с редким дамасским клинком; рукоять ее из золота украшена была драгоценными камнями. Дон-Хуан вытащил ее из ножен и, любуясь на острое, отточенное и закаленное лезвие, — сказал:

— Его величество прислал мне остро наточенное оружие; надеюсь, что придет время, когда я буду в состоянии показать ему, что достойно умею владеть его царским подарком.

Дон-Хуан и сопровождавшие его рыцари заметили, что Мавры вооружены превосходно, что Гренада укреплена сильно, что богатства ее несметны. Всякое селение около Гренады походило на крепость, ибо было укреплено и на всяком пригорке стоял караул, наблюдавший зорко за всею окрестностью. Однако они не смутились, ибо сердца их наполняла уже ненависть к неверным, и они почитали войну с ними священною.

Но Фердинанд, воевавший тогда с Португалией, не мог объявить войну Мулею; этот последний начал сам военные действия.

Однажды Мулею доложили, что пограничная крепость Саара, построенная на высочайшем утесе, не имеет достаточно съестных припасов и небрежно охраняется. Крепость эта имела один вход и к нему вела узкая дорога, высеченная в скале, так что она походила скорее на полуобвалившуюся лестницу, чем на дорогу.

Страшная буря разразилась над крепостью и длилась три дня. Однажды ночью, когда жители спали спокойно и часовые укрылись от непогоды в домах, раздались страшные крики, покрывшие вой ветра и грохот грома. «Мавры! Мавры!» — кричали застигнутые врасплох жители.

Действительно Мулей, пользуясь бурей и темными ночами, перешел горы, подставил лестницы к скале и спокойно, при отсутствии часовых, влез в крепость и город. Тогда началась страшная резня. Гарнизон, обезумевший спросонок, был частию истреблен, частию взят в плен; жителям Саары приказано было собраться на площадь без оружия; их окружили маврские солдаты и сторожили до утра. Мулей остался непреклонным и увел их в Гренаду, оставив сильный гарнизон в Сааре. Когда несчастных пленных, стариков, женщин и детей, измученных голодом, усталостью и скорбью, ввели в Гренаду, как стадо животных, жалость вызвала ропот в народе. Мавры обвиняли Мулея в жестокости, не захотели праздновать победы, и кушанья, изготовленные для солдат-победителей, были розданы несчастным пленным. Несмотря, однако, на это великодушие, нашлись люди, которые отправились поздравлять Мулея с победой, но вдруг среди тронной залы раздался громкий голос престарелого дервиша.

— Горе! Горе Гренаде! — кричал он. — Опустошение близко. Дух мой вещает: близок конец государства нашего!

При этих словах присутствующие, бледные как смерть, расступились; один Мулей не дрогнул и глядел с презрением на прорицателя.

Дервиш вышел из дворца и шел по улицам Гренады, крича в исступлении:

— Началась война опустошения! Горе, горе Гренаде! Близка ее гибель! Отчаяние поселится во дворце; воины погибнут, сраженные оружием врага; дети и девы будут уведены в плен. Гренада погибнет, как погибла Саара! Возмездие!

Ужас объял народ; он попрятался в домах, и когда выходил, то собирался в кучки, проклинал жестокость Мулея и трепетал, опасаясь будущего. Но Мулей презирал народный ропот и попытался овладеть другими христианскими городами, но напрасно. Он знал, что Испанцы распалены мщением и что беспощадная борьба с ними настала!

Фердинанд, узнав о взятии Саары, пришел в неописанное негодование. Он приказал тотчас всем пограничным начальникам соблюдать самую строгую бдительность и готовиться к беспощадной войне. Монахи разошлись по всем христианским городам и селам и увещевали всех принять участие в святой войне с неверными. Со всех сторон стекались рыцари со своими дружинами и становились под начальство короля Фердинанда. Между ними первое место занимал Дон-Родриг Панс де-Леон, маркиз Кадикский. Он происходил от старинной фамилии и был уже известен своими воинскими подвигами. Сильного сложения, но среднего роста, он отличался способностью переносить всякие лишения и страшную усталость. Его рыжие волосы и борода вились от природы; лицо румяное, открытое, благородное, внушало всем доверие; он был строгих нравов, крайней умеренности в питье и пище, милосерд с вассалами, верен друзьям, великодушен с врагами, прямодушен в отношениях с равными себе, благочестив и богомолен, словом — его считали образцом и идеалом рыцаря. Историки того времени сравнивали его с Сидом. Ему принадлежала самая плодоносная часть земель в Андалузии; он владел многими замками и городами и мог поднять целую армию из одних своих вассалов. Услышав призыв короля, он поспешил ему на помощь и приступил немедленно к военным действиям.