Борьба или бегство - [69]

— Я не против.

— А кто идёт?

— Света, Саша и Лёха… возможно. По-моему, он уже немного в кашу.

Мысленно я застонал. Я вымотался физически и морально. Очень хотелось спать, но было ясно: поход на лиман — это хуже, чем посиделки в гараже. Это, так сказать, следующая стадия — между гаражом и чердаком. Если бы у меня была возможность дистанцироваться от всего, не видеть, не знать, не чувствовать, то я бы уснул как убитый. Но я всё знал и оставался здесь, на нашей с Таней кровати. Рано или поздно она вернётся сюда и ляжет рядом — такая же красивая, тёплая и вкусно пахнущая, но я уже не буду знать, что произошло с ней этой ночью. Нет, мне не суждено было уснуть.

— Прогуляюсь, — я улыбнулся и упруго поднялся. — Всё равно ещё не уснул, а лиман — это хотя бы поинтереснее, чем тупо сидеть бухать.

По дороге говорили мало. Мне хотелось, чтобы всё закончилось как можно быстрее, но вскоре стало ясно, что этим мечтам не суждено сбыться. Саша сказал, что идти до места минут двадцать, но и через сорок никакого лимана вокруг не наблюдалось.

Лёха действительно напился. Он развлекался тем, что называл регионы номеров всех автомобилей, которые мы проходили. Похоже, в голове у него имелась целая база данных. Это было не особо интересно, но избавляло нас от необходимости вести разговор: достаточно было иногда отпускать какую-нибудь шутку по поводу Лёхи и его познаний.

Мы прошли двориками и ступили на грунтовку, которая в полной темноте уходила в сторону от города. С двух сторон нас окружало болото. Тянуло сыростью. Где-то во тьме шумели камыши и перекликались лягушки: «брек, брек!»

Нужно было смотреть под ноги, чтобы не увязнуть по щиколотку в какой-нибудь грязной луже. Лёха освещал дорогу фонарём мобильника и громко матерился. Остальные молчали. Саша выглядел непривычно серьёзным. Таню, казалось, мучила какая-то проблема: её лицо выражало одновременно сомнение и упрямство.

Чем дальше мы уходили, тем сильнее меня доставали комары. Этих тварей тут было немерено, и каждый хлопок по шее или рукам отправлял на тот свет по нескольку штук сразу. Цель прогулки была мне непонятна, я чувствовал себя не в своей тарелке и мысленно без конца матерился. По моим прикидкам, дорога в один конец занимала уже около часа. Мне снова не суждено было выспаться.

Через пятнадцать минут пути по кочкам мы достигли цели путешествия: круглой полянки, такой же грязной, как и дорога, и такой же заселённой комарами. Теперь мы наконец увидели лиман — от него нас отделяло лишь маленькое болотце. В паре километров, на другом берегу, мерцали огни домиков. Саша вытащил из рюкзака пенку, и ребята уселись на неё. Я сел рядом, но уже через полминуты вскочил: ну не привык я смирно сидеть, когда комары лезут в глаза и уши.

Лёха улёгся на бок на краю пенки и, похоже, уснул. Саша и девчонки сидели рядом и любовались звёздами. Похоже, комары их не сильно тревожили. Я решил проверить, что такого особенного видно на небосклоне, и запрокинул голову. Откровение на меня не снизошло. Видимость была средней: свет звёзд блек из-за огней с противоположного берега.

Комары, не проникшись уважением к моему стремлению к прекрасному, продолжали безжалостную атаку. Я глянул на часы — три.

Минут десять мы поболтали про звёзды и спутники, которые разглядели на небе. Потом все замолчали. Саша улёгся на пенку спиной, а девушки легли поперёк, положив головы на его торс. Лёха проснулся и сел на край пенки, неотрывно уставившись вдаль. Я уже жалел, что пошёл сюда. Как там я говорил: лежал бы и не знал, чем они тут занимаются? Вот, пожалуйста — теперь знаю. Таня обращает на меня внимания не больше, чем на какой-нибудь камыш, и валяется на Саше, а мне нужно делать вид, что всё в порядке. Впервые у меня возникли серьёзные сомнения, что мне удастся выдержать весь отдых в таком стиле. Нужно было подумать и решить, что делать дальше.

Я заявил, что, пожалуй, пойду домой. Спросил Таню:

— А ты не хочешь вернуться?

— Я бы ещё полежала. Тут же так круто, — ответила она.

— Ну хорошо, увидимся.

По крайней мере, с ними оставался Лёха. Сомнений не было: если произойдёт что-то интересное, он мне всё расскажет.

— Я тоже пойду, — Лёха, покачиваясь, поднялся с пенки. — Что-то я реально перепил.

Злость вскипела во мне. В тот момент я был близок к тому, чтобы ударить его. Но тут же всё тело стало ватным от усталости и осознания того, что нужно терпеть и держать себя в руках.

— Вы точно дойдёте? — спросила Таня.

— Постараемся. Пошли! — бросил я Лёхе.

Я быстро зашагал обратно по грунтовке. Мне хотелось бежать, не замечая ничего вокруг, забиться в угол и остаться там одному. Но надо было следить, чтобы Лёха не грохнулся в болото. Он снова начал орать что-то. Я не слушал его, но радовался, что мне не нужно поддерживать беседу.

С Таней пора было что-то делать. Ещё пять дней в таком духе могли окончательно добить меня, а Абхазия оказывалась под большим вопросом. Мне хотелось там побывать: это сулило новый уникальный опыт, но сейчас, похоже, был тот случай, когда получение опыта всерьёз угрожало нервной системе.

Пора было посмотреть правде в глаза и признать: то, что я не показываю своих переживаний окружающим, не означает, что их нет. Скорее всего, ни один человек не способен терпеть подобный стресс вечно, рано или поздно он сорвётся. Думаю, многие на моём месте сорвались бы уже давно, и это было бы куда более естественно, чем моё притворство.