Борьба или бегство - [27]

В июне 2015-го, пока мы с Надей карабкались по горам и выслеживали козлов, Таня с Андреем пробовали на вкус Гоа: пылили по дорогам на мопедах, барахтались в пене, пытаясь встать на сёрф, и пили дешёвый ром в барах.

Нельзя было не отметить контраст между Надей и Таней. Надя всё пропускала через себя, эмоционально вживаясь в каждое событие. Её пугала и заставляла нервничать каждая мелочь. Таня же очертя голову бросалась на такие препятствия, которые обошли бы стороной взрослые мужчины, при этом умудряясь относиться к жизни весело и задорно. Это было как раз то, чего мне так недоставало в Наде. Именно Таня могла бы дать мне дельный совет и помочь разобраться в себе. Не было ничего проще, чем взять и написать ей:

— Привет. Отличные фотки с Гоа. Ты как?

Танина жизнь в то время представлялась мне идеальной, но оказалось, что и у Тани — вот так сюрприз! — были свои проблемы. Интернет-издание, для которого она писала статьи, закрылось. Оставался ещё один маленький информационный ресурс, посвящённый спорту, но сотрудничество с ним не давало ни должной занятости, ни денег.

— И какие планы на будущее? — спросил я.

— Похоже, неосуществимые…

— Расскажешь?

— Не уверена. Мне кажется, ты разобьёшь мои мечты в пух и прах. А они и без того… не в лучшей форме.

— Можем обсудить лично. Обещаю, что в пух и прах разносить не буду. Максимум — просто в пух.

Таня приняла предложение.

* * *

Мы встретились пятничным вечером на Октябрьской. Выходя из метро, я уже опаздывал на пять минут. После подземной прохлады лето сразу тепло охватило меня за плечи. Солнце опускалось к горизонту, и я прищурился. На Крымском валу бурлил людской поток: девочки в лёгких платьях, парни в шортах и кепках, школьники, семьи… Сквозь толпу лавировали ребята на роликах и самокатах. Несмотря на столпотворение, я быстро отыскал глазами Таню. Она стояла на краю тротуара, и в её рыжих волосах полыхал костёр: солнце наполнило их изнутри, и пучки света рвались в разные стороны. Приближаясь, я не мог сдержать улыбку.

Конечно, мне уже было известно, чего ожидать от Таниной внешности. Острые скулы, упрямый подбородок, бледноватые губы и тёмные глаза. Синяя клетчатая рубашка с закатанными рукавами, потёртые джинсы и кеды — Таня выглядела всё так же юно. Увидев меня, она улыбнулась, обнажив ровные белые зубы, и упруго двинулась навстречу. В этот момент я понял, что фотографии были бессильны по-настоящему передать её обаяние. Улыбка выражала неподдельное наслаждение жизнью, а в каждом движении непостижимым образом сквозили смелость и страсть.

Мы обнялись, и это было весьма приятно. Я, в джинсах и поло, рядом с Таней почему-то сразу ощутил себя слишком взрослым, едва ли не старым.

Влившись в поток людей, мы двинулись вниз по улице. Пользуясь возможностью, я разглядывал Таню со всех сторон. Увиденное мне понравилось.

— Я тут пытался вспомнить, сколько мы не виделись.

— Долго!

— Точно! А я-то голову ломал. Тебе, по идее, уже почти восемнадцать. А выглядишь на все шестнадцать.

— Мне двадцать!

— Я не верю, как Станиславский… Сигареты я бы точно тебе не продал.

Парк Горького тоже оказался полон людей, но пространства тут было побольше, так что сталкиваться плечами не приходилось.

— Ну что, давай-ка начнём с тебя! — я грозно уставился на Таню.

— И что мы будем со мной делать?

— Выслушивать! Рассказывай, что придумала.

— Да не то что бы я сама что-то придумала… — начала она после паузы. — На самом деле, всё уже придумали до меня. Идея такая: создать молодёжное протестное движение. Сейчас именно среди молодых больше всего людей понимают реальную ситуацию в стране, потому что получают информацию не из телека… И многие участвуют в митингах, но поодиночке или с парой друзей. Всё могло бы измениться, если создать организацию с ячейкой в каждом вузе, которые будут координировать народ для мероприятий, а также распространять информацию. Начать с некоторых крупных вузов, а потом распространить движение на всю Москву, на всю Россию.

Да уж, язык у неё теперь был подвешен неплохо — журналистская деятельность не прошла зря.

— Звучит весьма амбициозно. А разве у нас нет каких-то подобных организаций?

— Были, — она пожала плечами. — «Идущие», «Оборона». Но их лидеры ушли в крупные партии, и целенаправленно студентами теперь никто не занимается.

— И ты хочешь стать во главе нового движения?

— Я обсуждала это с несколькими друзьями. У меня довольно много читателей…

— Да, я уже ознакомился с твоим творчеством.

— И многие из них настроены более радикально, чем я. Они готовы взять на себя большую часть работы. А я смогу дать всему старт, донести информацию до студентов.

— Но ты не ответила.

— Думаю, да. Надеюсь, у меня получится.

Я помолчал.

— Это интересная идея, но ты ведь понимаешь, чем всё это может закончиться лично для тебя?

— Меня отчислят?

— Тебя посадить могут.

— Об этом я тоже думала. Но ведь и цель стоит того.

— Ой ли…

— Миш, у нас власть обворовывает народ, а мы молчим!

— Так-так, полегче! — я поднял ладони. — Я пока что в твоё движение не вступал и на семинар не записывался. Я говорил лично о тебе. Сейчас твоя жизнь, на мой скромный взгляд, сладка и приятна: спорт, путешествия, любовь. Свобода. И я не думаю, что лично ты, живя в Москве, страдаешь в нищете.