Бомба в Эшворд-холле - [39]

Инспектор исполнил просьбу суперинтенданта – возможно, не очень ловко, так как, к своему большому неудовольствию, замочил рукава.

Питт внимательно оглядел рану, а потом осторожно потрогал кончиками пальцев мокрую прядь волос. Как Пирс и сказал, череп был проломлен как раз у основания, а рана была с неровными краями, округлая и довольно широкая.

– Ну как? – спросил фальшивый камердинер.

Томас потрогал рану – она оказалась примерно той же ширины, что и край ванны.

– Ну, в чем дело? – нетерпеливо спросил его помощник. – Его очень неудобно держать. Он негнущийся, словно кочерга, и скользкий. Наверное, в воде есть мыло!

– Это часто случается в ваннах, – согласился с ним Питт. – Но тогда Пирс прав: министр упал и ударился. Скорее всего, когда выходил из ванны, а не когда опускался в нее.

– Да какое это имеет значение? – опять с нетерпением проворчал инспектор, рубашка которого все больше намокала в холодной воде.

– Ну, может быть, и никакого, – уступил Питт, – просто первое более вероятно, чем второе. Вода была уже мыльная, и он поскользнулся.

– Значит, надо было в тазу мыться, как всем прочим! – отрезал Телман. – В тазу не утонул бы.

– Но форма не та, – неожиданно очень тихо заметил его шеф.

Инспектор уже хотел ответить очередной дерзостью, но, пристальнее вглядевшись в выражение его лица, переспросил:

– Что не то?

– Рана. Края у ванны закруглены, а рана – ровная, прямая.

– О чем это вы?

– Не думаю, что он ударился о край ванны.

– Но тогда что же это?

Питт медленно обвел взглядом ванную комнату. Она была большой, приблизительно десять на четырнадцать футов. Ванна находилась в центре, напротив двери. Кроме того, там были две отдельные железные вешалки для полотенец и умывальник с тазом, а около них – большой, синий с белым, фаянсовый кувшин. Был еще маленький столик, а на нем – ваза с цветами и двумя-тремя безделушками. Около двери стояла сложенная ширма, которая, видимо, обычно защищала купающихся от сквозняков. Очевидно, Гревиллу она не понадобилась. На стене висело большое зеркало, а у противоположной стены виднелся стол с мраморной крышкой для щеток и банок с солями и маслами.

– Могли его ударить одной из этих банок? – предположил Питт. – Может быть, вот этой, розовой? У нее подходящий размер.

Он подошел к столу, оставив Телмана держать мертвое тело, и внимательно, не дотрагиваясь, оглядел банку. Насколько он мог заметить, никаких следов – например, от мыла – на ней не было. Иначе можно было бы предположить, что ею воспользовался сам Гревилл. Томас обхватил банку рукой. Ее было очень удобно держать. Кроме того, она оказалась достаточно тяжелой и могла послужить эффективным оружием, если нанести удар с размаху и с силой.

Суперинтендант поднес банку к краю ванны и осторожно совместил ее дно с краями раны на голове Эйнсли. Оно было точно такой же ширины.

– Так что, убийство? – выпятив губы, сварливо осведомился Телман.

– Да, наверное. Положите его теперь осторожно – я хочу посмотреть, мог ли он получить такую рану от соприкосновения с краем.

Инспектор неуклюже опустил тело, сильно сгорбившись под его тяжестью, и еще сильнее замочил рукава.

– Ну, так что? – отрывисто повторил он свой вопрос.

– Нет, – ответил его начальник. – Он не ударился о край ванны. Ему был нанесен удар: или этой банкой, или чем-то подобным.

– А на ней остались хоть какие-то следы? Крови? Может, волосы? Хорошая шевелюра у бедняги, хотя мне он и не нравился…

Питт очень медленно поднял банку и скорчил недовольную гримасу. Ему не понравилось последнее замечание помощника.

– Нет, – сказал он наконец, – но это ванная, и убийце совсем не трудно было смыть с банки все следы. Тем более что следы от мыла или солей никому не показались бы подозрительными.

Телман отпустил тело, и оно, негибкое и неуклюжее, опять скользнуло под воду. Только ноги остались торчать над поверхностью.

– Значит, кто-то вошел в ванную и стукнул его сзади? – вслух подумал инспектор.

– Но он лежал лицом к двери, – возразил Питт, – значит, вошел кто-то, кого он не боялся. Он не вскрикнул – просто позволил вошедшему взять банку с солями и приблизиться сзади.

Телман издал резкое протестующее фырканье:

– Не могу этого себе представить! Какой же это мужчина может позволить кому-то войти, когда он голый в ванне лежит? Это же опасно, не говоря уже о том, что еще и неприлично!

– Ну, джентльмены не так стыдливы, как вы, – ответил Томас с некоторым сарказмом.

Подчиненный смотрел на него уже не просто недоверчиво, а почти панически.

– Как вы думаете, кто принес еще горячей воды, чтобы добавить в ванну? – рассуждал тем временем суперинтендант.

– Не знаю… Камердинер? Лакей? Вы что же, думаете, что его убил кто-то из слуг?

– Мне кажется, обычно горничные приносят воду и нагретые полотенца, – пояснил Питт и, увидев, как на него смотрит Телман, добавил: – Нет, мне не приносят. Я в этом отношении стыдлив так же, как и вы. Я скорее соглашусь сидеть в холодной воде. Но для Гревилла могло быть привычным, что его обслуживают горничные.

– Значит, вошла служанка с ведром горячей воды и ударила его по голове банкой с солью? – с явным недоверием спросил инспектор.