Бомба в Эшворд-холле - [24]
Но вот с последней переменой блюд было покончено, и леди направились в гостиную, куда очень вскоре пришли и мужчины. Кто-то предложил немного послушать музыку. Возможно, чтобы сделать приятное Айоне.
Оказалось, что она действительно прекрасно поет. У нее был завораживающий голос, гораздо более сильный и грудной, чем можно было предположить, глядя на ее хрупкую фигуру. Юдора аккомпанировала ей на рояле с удивительным лиризмом и, по-видимому, без всяких затруднений вторя необычным каденциям старых ирландских народных песен, совершенно непривычных для английской музыки.
Сначала Шарлотта наслаждалась пением и через полчаса почувствовала, как испытываемое ею напряжение ослабевает. Она посмотрела на Питта, поймав его взгляд. Суперинтендант улыбнулся жене, но она заметила, как прямо он сидит, и от нее не укрылось, что его глаза обшаривали лица слушателей, словно он ожидал какого-то неприятного сюрприза.
И сюрприз случился. Песни Айоны становились все эмоциональнее, все более трагическими по содержанию. Она пела о трагедии Ирландии, об утраченном мире, о влюбленных, которых разлучили измена и смерть, и о героях, павших на поле битвы.
Эйнсли от неловкости зашевелился в кресле, крепко сжав зубы.
Кезия все больше краснела, и губы у нее тоже сжались в тонкую линию.
Фергал не сводил с Айоны глаз, словно красота этих песен западала ему в самое сердце и терзала его, так что ему хотелось что-то крикнуть, возразить, но сильные чувства парализовали его протест.
Затем Эмили наклонилась вперед, словно хотела что-то сказать, но Юдора все играла, а Лоркан Макгинли стоял неподвижно между ней и певицей, слушая с искаженным лицом эти старые песни о поруганной любви и смерти от рук англичан.
В конце концов ситуацию взял в свои руки Падрэг Дойл.
– Да, это, конечно, прекрасная и печальная песня, – сказал он, улыбнувшись, – и все это о моей родственнице. Героиня песни Нисса Дойл была моей тетей с материнской стороны.
И он посмотрел на Карсона О’Дэя, который пока еще не промолвил ни слова и сидел с непроницаемым выражением лица:
– А бедняга, герой, возлюбленный – из вашей родни, могу поклясться!
– Да, Дристан О’Дэй, – подтвердил мрачно Карсон. – Это лишь одна трагедия из многих, но она увековечена в музыке и поэзии.
– И прекрасно увековечена, – подтвердил Падрэг. – Но, может быть, нам показать наш широкий репертуар, которым мы всегда славились, и спеть какие-нибудь наши застольные песни, а? И, может быть, несколько песенок о счастливой любви? Не стоит нам отправляться в постель со слезами на глазах. Жалость к себе никогда не относилась к числу похвальных чувств.
– А вы считаете, что горести Ирландии продиктованы жалостью к себе? – задал опасный вопрос Лоркан.
Дойл улыбнулся:
– Нет, старина, наши горести вызваны реальными причинами. Богу и миру это известно. Но смелым людям знакомы веселые песни, а не только печальные. Как, например, насчет «Пары блестящих глаз»? Разве это не замечательная песня?
Затем он обратился к своей сестре Юдоре:
– Ты знаешь ее наизусть. Давай послушаем!
И миссис Гревилл заиграла прелестную, радостную мелодию, а ее брат стал подпевать приятным лирическим тенором, ничуть не фальшивя. Голос его был исполнен веселья. Эмили невольно тоже стала подпевать ему, а Падрэг услышал это и благодарно всплеснул руками.
Через десять минут уже все пели песенку из оперетты Гилберта и Салливана – веселую песенку с танцующими ритмами, – и им волей-неволей пришлось забыть о гневе и трагедии – по крайней мере, на этот час.
Шарлотта заснула, совершенно истощенная эмоционально, и сон ее был беспокоен. Молодую женщину мучили тревожные сновидения; в какой-то момент ей показалось, что это во сне она слышит громкие крики.
Она еще только продиралась сквозь паутину сна, но Томас уже выскочил из постели и быстро зашагал к двери.
Крики продолжались, пронзительные и гневные. В них не было страха – лишь неконтролируемая, истеричная ярость.
Шарлотта почти упала, выбираясь из постели и едва не запутавшись в широких юбках ночной рубашки. Волосы ее наполовину выбились из сетки.
Томас остановился на лестничной площадке, устремив неотрывный взгляд на распахнутую дверь напротив. На пороге комнаты, сверкая глазами, стояла Кезия. Лицо у нее было бледным как мел, и только на щеках краснели два лихорадочных пятна.
Из западного крыла показалась Эмили в бледно-зеленом халате, наброшенном на ночную рубашку. Волосы у нее были распущены по плечам, а лицо посерело от страха. Джек, очевидно, вскочил раньше ее и уже бежал по лестнице вверх.
Из двери, расположенной чуть дальше, показался Падрэг Дойл, а через секунду к нему присоединился Лоркан Макгинли.
– Ради бога, что случилось?! – воскликнул хозяин дома, оглядывая всех поочередно.
Шарлотта проследила за взглядом мужа – он заглядывал за дверь, которую, широко распахнув, придерживала Кезия. Миссис Питт увидела огромную кровать с металлическими шишечками, на которой лежало смятое одеяло. Под ним полусидела Айона Макгинли. По ее обнаженным плечам рассыпались черные волосы. Около нее, в полосатой, вздернутой кверху ночной рубашке, сидел Фергал Мойнихэн. Айона пыталась натянуть одеяло на себя.
Лучший инспектор лондонской полиции Томас Питт наконец-то получил долгожданное повышение – стал суперинтендантом. Но ему недолго довелось радоваться улыбке Фортуны. Ибо на голову новоиспеченного начальника участка на Боу-стрит обрушилось настолько сложное и скандальное дело, что, не раскрыв его, Томас рисковал потерять все. В самом центре Лондона, в Гайд-парке, было обнаружено тело… без головы. Убитый – капитан военного флота Ее Величества Уинтроп – не был замечен ни в чем предосудительном, да и врагов у него не было.
Лондон, 1860 год. Промозглой январской ночью жуткий крик разнесся по узким грязным переулкам Сент-Джайлза, одного из самых нищих и опасных районов города. Прибежавшие на шум полицейские обнаружили двух избитых респектабельно одетых джентльменов. Один из них был мертв, другой едва дышал. Сержант Джон Ивэн срочно доставил пострадавшего в больницу. Повреждения на его теле были ужасны, а самое главное, он потерял дар речи и ничего не мог рассказать. Кто же эти двое и зачем они забрели туда ночью, где люди из их сословия не показываются даже днем? Ивэн не знает, за что хвататься и с чего начинать.
Смерть – частая гостья в Лондонском Королевском госпитале. Но убийство произошло в этих стенах впервые… Задушена Пруденс Бэрримор, лучшая медсестра госпиталя, которая спасала раненых еще во времена Крымской войны. Кому была нужна смерть сестры милосердия? За ответом на этот вопрос член попечительского совета Калландра Дэвьет обратилась к своему давнему знакомому, бывшему полицейскому, а ныне частному сыщику Уильяму Монку. Помогать ему взялась мисс Лэттерли, которая тоже была медсестрой в Крыму и хорошо знала погибшую.
По приказу начальства инспектор лондонской полиции Томас Питт расследует дело об убийстве и ограблении трехлетней давности. В библиотеке респектабельного особняка, расположенного в Хановер-клоуз, ночью ударом по голове был убит дипломат Роберт Йорк. Вскоре Томас сталкивается со многими странностями. Преступление было совершено явно не профессионалом, а украденные вещи и бумаги так нигде и не всплыли. Кроме того, до убийства в доме несколько раз видели загадочную женщину в пурпурном платье, которую никто не знал.
Семья Эллисон живет в респектабельном районе Лондона, где и слыхом не слыхивали о серийных убийцах и жутких преступлениях. И когда на Кейтер-стрит, буквально по соседству с их домом, одна за другой начинают гибнуть молодые девушки, весь квартал приходит в ужас, а вместе с остальными и Шарлотта Эллисон, средняя дочь в семье. Постепенно она приходит к выводу, что это дело рук не грабителя и не отчаявшегося бедняка из трущоб — здесь таких не бывает. Похоже, убийца — кто-то из их круга, живущий здесь же. А значит, это может быть любой из соседей, друзей, близких… Такого же мнения придерживается и инспектор Питт, ведущий расследование этих преступлений.
Блестящий лондонский адвокат Оливер Рэтбоун совершил крупную ошибку — взялся защищать знатную особу, привлеченную к суду за клевету, причем, похоже, совершенно заслуженно. Ведь его подзащитная обвинила не кого-нибудь, а знаменитую принцессу Гизелу, и не в чем-нибудь, а в убийстве собственного мужа, кронпринца Фридриха! Хотя вся Европа восхищалась историей их великой любви вот уже двенадцать лет, с тех пор как Фридрих из-за женитьбы на Гизеле отрекся от короны у себя на родине и отправился в изгнание… Так что сама мысль о подобном преступлении показалась бы присяжным кощунством.
Захватывающие исторические романы И. Дж Паркер переносят читателя к жизни в Японии одиннадцатого века во всей ее красочной, вероломной славе. В «Черной стреле» Сугавара Акитада принимает свой новый пост в качестве временного губернатора Этиго, ледяной провинции на крайнем севере, славящейся своей враждебностью по отношению к посторонним. Но снег, который угрожает полностью изолировать регион, является наименьшей из его проблем, которые включают — местное восстание, серию жестоких убийств, и тайну, которая столь же стара, как замерзшие холмы и намного более опасна.
Продолжение приключений Сеньки Козыря и его подельников в Томске — сибирских Афинах.
Когда в Витебске был обнаружен истерзанный труп 82-летнего художника Пэна, его ученик Марк Шагал находился в своем парижском особняке. Однако следователи обнаружили на месте преступления массу зацепок и ниточек, ведущих в Париж…
19 мая 1984 года в сомнамбулическом состоянии член сборной СССР по футболу Валерий Воронин вошел в пивную-автопоилку на Автозаводской улице, 17. Взял чью-то кружку, стал пить… У него вырвали кружку из рук, ударили ею по голове и вышвырнули на улицу. Кто убил Валерия Воронина, нанеся ему смертельный удар в той пьяной разборке?.. Следствие было засекреченным.
Знаменитая писательница, автор детективов Агата Кристи переживает сложный период: она потеряла мать – близкого ей человека, а муж тем временем увлекся другой женщиной и хочет оставить семью. Новая книга не пишется, одолевают горькие мысли, и в этой ситуации видится только один выход. Миссис Кристи в отчаянии, ей кажется, что она теряет связь с окружающим миром. Ее не покидает ощущение надвигающейся опасности… Однажды писательница спускается в лондонскую подземку, и чья-то рука подталкивает ее к краю платформы.
Исходя из специфики сюжета, порой там встречаются реальные персонажи (да что лукавить, они там постоянно проживают), но если разнообразные забавности из нашей истории подлинные, то обстоятельства жизни Ксении и ее ближайшего окружения — это вольная интерпретация реалий российской действительности того времени и на подтверждение архивными документами не претендует. Более того, с течением сюжета отрыв моих трактовок от официальной исторической правды будет только усиливаться, так что не взыщитеПродолжение «Пыли и бисера».
Во время посещения театра Томас и Шарлотта Питт стали свидетелями трагедии – на их глазах скоропостижно скончался судья Апелляционного суда Стаффорд. При умершем была найдена фляжка, в которой плескался виски… с лошадиной дозой опиумной настойки. Сразу исключив возможность самоубийства, Питт начал расследование обстоятельств смерти судьи. И выяснил, что на днях Стаффорд интересовался материалами дела пятилетней давности. Томас помнил это нашумевшее преступление, взбудоражившее все английское общество – настолько необычным и жестоким оно было.
В семье высокопоставленного лондонского политика сэра Бэзила Мюидора – страшная трагедия. Посреди ночи кто-то убил его любимую дочь Октавию, ударив ножом в грудь в собственной спальне. Неслыханное преступление! Поэтому расследовать его поставили самого блестящего сыщика столичной полиции Уильяма Монка. Поначалу наиболее очевидной версией случившегося казалось проникновение в дом грабителя, который неосторожно разбудил Октавию и был вынужден ее убить. Но затем Монк неопровержимо доказал, что извне в дом попасть никто не мог.
Приводя в порядок небольшой садик в самом центре Калландер-сквер, садовники случайно обнаружили в земле останки двоих младенцев. Экспертиза показала, что их хоронили не одновременно: первое тельце было зарыто в землю около двух лет назад, второе — совсем недавно. Неслыханный скандал для этого района Лондона, в котором проживают представители высших слоев общества! Наиболее очевидной кажется версия о том, что это сделала какая-нибудь горничная, желавшая скрыть следы своего морального падения. Инспектору полиции Томасу Питту трудно добиться показаний от благородных хозяев и их домочадцев.