Бомарше - [140]

Все побудительные причины, которые вы перечислили, действительно сыграли свою роль в принятии мною решения об этом приобретении. Но была еще одна, самая важная, и как бы странно это ни звучало, именно она оказалась решающей. В возрасте двенадцати лет, перед первым причастием (вы смеетесь?), меня отправили к монахам-францисканцам. Висевшее в их ризнице огромное полотно, изображавшее сцену Страшного суда, настолько потрясло меня, что я стал часто приходить смотреть на него. Старый и мудрый монах решил воспользоваться этим, чтобы оторвать меня от мирской жизни; каждый раз, когда я появлялся в ризнице, он пересказывал мне библейские тексты, пояснявшие изображенное на картине, и подкармливал меня во время своей проповеди чем-нибудь вкусным. Я любил общество старика и его нравоучения и сразу же бежал к нему, едва у меня появлялось свободное время. С тех пор я всегда с радостью обращал свой взор на эту обитель и, узнав, что имущество наших несчастных святых братьев выставляется на торги, сразу же предложил за него хорошую цену. Такое множество побудительных причин делает это приобретение необычайно ценным для меня, но жажда мести еще сильнее, так как я давно уже не такой добрый, каким был в детстве. Итак, вы тоже хотите заполучить эту обитель? Я уступаю ее вам, отказываясь от всех претензий на нее, и совершенно счастлив, что могу таким образом запереть своего врага в четырех стенах! Лишь я один могу позволить себе подобное после падения всех бастилий.

Если вы в своем гневе сможете проявить великодушие и откликнуться на зов моей души, то отдайте мне, сударь, картину с изображением Страшного суда. Это прекрасное полотно, по моему мнению, просто создано для того, чтобы украсить мою домовую церковь. Таким образом вы так же отомстите мне, как я отомстил вам. Если вам понадобятся дополнительные сведения или даже мое содействие в покупке этой обители, только скажите, и я сделаю все, что вы захотите, так как, хотя, сударь, я и являюсь самым беспощадным из ваших врагов, но, как уверяют, смеясь, мои друзья, я самый лучший из злых людей.

Бомарше».

На это письмо, раскрывшее самые глубокие тайники души его автора, Мирабо немедленно прислал ответ:

«Нужно быть излишне самовлюбленным, таким, каким я был не так давно, чтобы медлить с ответом на столь любезное письмо. Помимо чистосердечия того возраста, о котором вы вспоминали в своем письме, оно дышит весельем и лукавством, и никогда еще самые лучшие побуждения не были выражены в более занятной форме. Конечно же, полотно, столь поразившее ваше воображение на всю жизнь, заставлявшую вас порой забывать о Страшном суде, будет вашим, если я заполучу эту обитель; мое стремление к этому возрастает еще по одной причине: я хочу, чтобы вы лично приехали на развалины ризницы и признали, что нет неискупимой вины и вечных обид.

19 сентября 1790 года.

Мирабо (старший)».

Последнее письмо Бомарше завершает эту короткую переписку:

«Сударь, ваше письмо тронуло меня гораздо больше, чем сам я решаюсь в том себе признаться… Поскольку вы благосклонно отнеслись к моей шутке, примите мои самые искренние уверения, что прошлое полностью забыто. Устройте в знакомой мне с давних времен ризнице столовую, и я с радостью приму от вас приглашение на скромную гражданскую трапезу. Благодаря революции ушла в прошлое традиция роскошных пиров, и мы чувствуем себя богаче от того, что больше нет необходимости, тщеславия ради, идти на такие расходы, которые истощали наши средства, не принося взамен настоящей радости. Сделайте благое дело, восстановите этот уголок; он всегда будет прекрасен, лишь бы вы поскорее завершили это дело.

Примите наилучшие пожелания от возделывателя сада.

Бомарше».

Такова эта трогательная переписка, ни во что в результате не вылившаяся, поскольку Мирабо вскоре неожиданно скончался, так и не став владельцем обители монахов-францисканцев; но сами эти письма позволяют нам проникнуть в тайники души их авторов!

Глава 43 ТРЕТИЙ БРАК (1786)

Выйдя из тюрьмы Сен-Лазар, Бомарше, уставший от борьбы, вновь почувствовал вкус к семейной жизни. Хотя ему было всего пятьдесят три года, он уже начал ощущать вокруг себя некоторую пустоту, теряя друзей, поскольку, по меркам XVIII века, его возраст превысил среднюю продолжительность жизни. Один за другим покинули этот бренный мир несколько самых дорогих ему людей: в 1782 году умер маркиз д’Аржансон, в его Ормском замке Бомарше не раз останавливался во время своих поездок по портовым городам атлантического побережья; через год за ним последовал Тевено де Франси, едва успевший вступить при дворе в должность, которую великодушно уступил ему патрон. Примерно в то же время Бомарше потерял и двух племянников: во цвете лет ушли из жизни сыновья его сестры, жившей когда-то в Испании.

Двум оставшимся у него сестрам Пьер Огюстен решил преподнести долгожданный подарок: узаконить положение своей дочери Евгении, женившись на ее матери — г-же де Виллер.

Идея эта была не нова. Еще в 1782 году Бомарше разыграл спектакль в духе Грёза и Дидро: он собрал всю семью и перед лицом Терезы де Виллер объявил близким о своем намерении вознаградить, дав ей свое имя, любящую его женщину, которая стала самой преданной спутницей его жизни. Но вот трогательная сцена сыграна, занавес упал, а Тереза так и осталась матерью-одиночкой. Все говорит о том, что в этот самый период у Бомарше были другие многочисленные любовные связи, по всей видимости, с актрисами, поскольку он постоянно вращался в театральной среде.