Большой секрет Мэтти - [28]

Это вынудило его совершить то, чего в нормальном состоянии он никогда бы не сделал, – спрятать ее кофточку. Поступок сам по себе постыдный. Господи, да он почти украл ее только для того, чтобы иметь повод сунуть свой нос в ее дела. Коннор нахмурился, осознав, что интриги никогда ни к чему хорошему не приводили. Его мучили стыд и раскаяние. Он до смерти напугал Мэтти и ту женщину, которая остановилась у нее.

Ему и в голову не могло прийти, что Мэтти занималась помощью жертвам насилия. Тем не менее, это совершенно понятно. Ведь ей пришлось стать свидетельницей того, через что прошла ее сестра, ощутить свою полную беспомощность, когда не знаешь, что делать и куда кинуться за поддержкой. Невозможно было даже представить, какое горе испытала Мэтти после гибели Сьюзен.

Избитая женщина на кухне «Тропы мира» стала последним звеном загадки, существенным элементом, который позволил Коннору составить полную картину того, кем была Мэтти Рассел.

Вздохнув, Коннор вышел на то место, с которого сквозь поредевший кустарник открывался вид на зеркальную гладь озера Смоки-Лейк.

Да, ему должно быть ужасно стыдно за то, что он вторгся в личные дела Мэтти.

Тогда почему он испытывает обиду на Мэтти за ее скрытность и те резкие слова, с которыми она обрушилась на него несколько минут назад?

Инстинкт, такой же древний, как само время, заставил его замереть, наклонив голову, и с тревогой прислушаться. Легкие шаги по суглинистой почве послышались за его спиной. Кто-то шел за ним следом.

Сияние лунного света на золотистых волосах сказало ему, что это была Мэтти. Ее шаги замедлились.

Неуверенность, с которой она окликнула его, разрывала его сердце.

– Я здесь, – отозвался он.

Мэтти вышла на звук его голоса к берегу озера.

Футах в трех от него она остановилась. На тонком лице девушки было написано беспокойство, плечи ее опустились, кулаки сжимались и разжимались.

– Мне бы хотелось извиниться, Коннор, – умоляюще сказала Мэтти. – Я и не думала что-либо скрывать от вас. Но я обещала Бренде никому не рассказывать о ней. Она была так напугана! Ее муж – свирепый человек. И когда она впервые появилась здесь, она не доверяла ни единому человеку. Даже мне. Муж Бренды охотится за ней. Он развесил плакаты по всему Маунтвью. Он опасный человек, Коннор. Я была вынуждена принять условия Бренды. Мне надо было наладить с ней отношения, иначе она могла вернуться к нему… Многие из них так делают. – Мэтти нахмурилась. – Пожалуйста, Коннор, постарайтесь понять. Я была поставлена перед необходимостью держать это в секрете.

Конечно, он понял. Но тут неожиданно заговорили его прежние обиды.

– Когда я увидел вас с Греем и Лори, с Натаном и Гвен… – оскорбление и боль заставили его отступить на шаг назад, – мне показалось, что единственным человеком, который был не в курсе вашей тайны, был я. И между вами и моим дедом, похоже, на удивление доверительные отношения. Он тоже знает?

Мэтти кивнула.

– Знает, – подтвердила она.

Коннор отшатнулся, как от удара. Его смех был мрачен.

– Тогда к чему вся эта секретность, Мэтти? Вы придумывали неубедительные предлоги, чтобы держать меня подальше от отеля. От каретного сарая. От вас. И при этом всем было известно, что здесь происходит. Всем, кроме меня.

– Не всем, Коннор.

– Я слышал все своими ушами! – возмутился Коннор. – Грей и Лори слишком охотно приняли надуманный предлог, прикрываясь которым вы так рано ушли с вечеринки. И Гвен присутствовала при том, как Натан давал вам какие-то деньги. Мой двоюродный брат в курсе ваших дел. Вы собираетесь отрицать это?

– Нет, не собираюсь.

Признание, которое Коннор вынудил ее сделать, должно было бы вызвать у него чувство удовлетворения. Но ничего подобного. То, чем она занималась, было благородным делом. Тогда почему он чувствовал такую злость?

– Да, они знают о моей деятельности, – сказала Мэтти. – Натан предложил мне свое содействие. А Лори и Гвен… они тоже, как и Бренда, обратились ко мне за помощью. Они переехали в Вермонт, потому что обе страдали от жестокого обращения. Лори подвергалась преследованию бывшего мужа. А Гвен пыталась спасти своего брата от бессердечного отчима. – Она решительно вздернула подбородок. – Теперь все они мои хорошие друзья. Не задают никаких вопросов. И ни с кем не обсуждают мои дела. Они не знают о конкретных людях, когда те появляются или когда уезжают. Грей лечил раны Бренды. Джозеф консультировал ее. Никто не знает о ее пребывании в «Тропе мира», кроме Джозефа и Грея. – Выдержав паузу, Мэтти спокойно добавила: – И вас. Возможно, вы этому не поверите сейчас, но я собиралась рассказать вам обо всем завтра утром. Сразу после отъезда Бренды. – И она провела своими тонкими длинными пальцами по его руке.

Все вскипело в его душе, и он судорожно вздохнул. Ему хотелось ей поверить. Очень хотелось…

Хрустнула веточка. Они оба повернулись и посмотрели на тенистую тропинку, по которой оба пришли.

Коннор увидел совсем маленького мальчика – лет девяти или десяти, не больше.

– Скотти! – удивленно воскликнула Мэтти. – Что ты тут делаешь в такой темноте? Дорогой, а твоя мама знает, где ты?

Мальчик покачал головой.