«Большой Сатурн» - [9]

Спиртное на базе на всё время подготовки было под моим запретом. И я как-то упустил вопрос с винным снабжением. Полевые кухни мы в рейд с собой брать не будем, в машины загружены сух. пайки на неделю, дальше будем питаться трофеями. Так вот наш начпрод как-то подводит меня к сараю, у ворот боец, стережёт имущество, заходим внутрь – О-ЛЯ-ЛЯ – довольная улыбка старого армянина – 800 десяти литровых канистр коньячного спирта! По две на каждую единицу техники. Молодец, братджан[47]! Хороший допинг для долгой зимней дороги. Подарок от кизлярских виноделов оказывается. Кавказ – волшебный край! И люди здесь волшебники!

Сидим в командирской палатке-столовой, завтракаем, жареный осетинский сыр, чебуреки, хачапури, салат из свежих овощей, мацони и капучино! Не подумайте чего, бойцов так же кормили. Где-то над городом прогудели самолёты. Через несколько минут вбегает посыльный от дежурного по базе. – ЕДУТЬ! Ну что ж пойдём встречать высокое начальство, у него видать тоже мандраж. Повелись на прожекты недокомиссара. Будут немцы действовать как Брежнев заказал – не будут, фиг его знает, обосрётся – не обосрётся полкан тоже не ведомо. Тут кто хочешь, завибрирует.

К воротам подъехали перекрашенный в военный зелёный цвет городской рейсовый автобус, два тентованных грузовика с автоматчиками и два БА. Из автобуса выходят, и я постепенно мысленно роняю челюсть, Каганович, Тюленев, Масленников, Антонов и Васильев. Подхожу строевым к Тюленеву, докладываю. Каганович в шоке. Я в форме штандартенфюрера СС, почти все кругом тоже в различных вариантах тевтонской одёжи. Особисты кинулись успокаивать и загонять в кузов, под тент напрягшихся автоматчиков взвода охраны командующего.

– Циркач – это Тюленев,

– Шапито – это уже Каганович.

Антонов и Васильев тихонечко, про себя ржут.

Предлагаю провести смотр. Получаю добро от командующего. Даю отмашку НШ, Артур срывается с места, раздаёт команды. Бойцы бегут к машинам, скидывают масксети, рев 400 двигателей, по заранее проделанным проходам техника выходит на замёрзшее поле перед МТС, строится в аккуратные коробки, бойцы спешиваются и выстраиваются перед линией машин по подразделениям. На всё про всё 10 минут. Идём вдоль строя. Представляю командующему командование группы и командиров подразделений.

– Видим, к параду подготовился ты хорошо – говорит Каганович, странно немного видеть чистокровного еврея перед строем немецкой техники и бойцов в немецкой форме, – а как с боевой подготовкой.

– Всё хорошо, боевое слаживание закончено, все подразделения группы и группа в целом готовы к выполнению боевых задач, – отвечаю.

– Почему хорошо, а не отлично? – это уже Тюленев

– Отлично будет когда до крайней точки рейда дойдём.

– Ну-ну, что сегодня у Вас по плану?

– Сегодня день отдыха. В группе всё готово, боеприпасы, топливо, продовольствие, снаряжение получены согласно заявок и уже погружены на технику. Вся техника исправна и готова к движению и бою. 18–00 – плотный ужин и отбой, завтра подъём 2–00, в 2–20 начинаем выдвижение в исходный район северо-восточнее Будённовска. Синоптики обещают на неделю вперёд преимущественно не лётную погоду, поэтому будем двигаться и днём.

– Хорошо, – это Лазарь Моисеевич мне, и Тюленеву: – вы наверное идите, поговорите за тактику со стратегией, а я поговорю с кхм…, с красноармейцами, и потом их отпущу отдыхать.

Показываю Тюленеву направление на штабной домик, направляемся туда, и тут меня посещает Мысля! Прошу разрешения у командующего отлучиться на пару минут. Бегу к Кагановичу.

– Товарищ Член ВоенСовета, разрешите обратиться?

– Слушаю Вас.

– Лазарь Моисеевич, а Вы не хотите сфотографироваться? На фоне и в окружении так сказать? – и обвожу рукой строй «надменных тевтонцев».

ЧВС почти сразу догоняет тему. А я продолжаю: – Представляете – подпись под фото «Заместитель Сталина, Лазарь Каганович принимает капитуляцию у очередной немецкой танковой дивизии»? или «Каганович принимает присягу у 1-й моторизованной бригады „Свободная Германия“ сформированной из перешедшей на сторону РККА Н-ской танковой дивизии Вермахта»?

ЧВС аж крякнул и чуть не подавился. Минуту раздумывает, катая туда-сюда мысль, улыбается и даёт добро. Подзываю командира взвода связи, у него во взводе и фотоаппарат есть и фотограф-любитель, объясняю задачу и убываю назад в штаб – командующий не любит ждать.

В штабе – последние согласования, напутствия и пожелания, все вижу, волнуются. Шутка ли, на коленке состряпать свой советский «Бранденбург»[48] и отправить его в тысячекилометровый рейд по тылам противника. Только сейчас соображаю, что «Бранденбург» тоже на базе строительного батальона формировался. Понимай как хочешь, что это нам даёт не знаю. Не знаю, сможем ли мы исполнить всё что задумал, но то что головной боли и проблем немецкому командованию устроим по боле чем «Бранденбург» нам – это точно!

Ближе к обеду, начальство уезжает. Лазарь Моисеевич увозит с собой убойные плёнки с сенсационными снимками. Думаю под Новый год в Правде напечатают. Вот у Адольфа шухер будет знатный. Головы полетят, а нам того и надо. Грызитесь там между собой.