Большой рождественский бал - [11]

Он обвел взглядом присутствующих, послал Кетти быструю улыбку и склонился в грациозном поклоне перед леди Лайман и ее братом, Родни Рейнольдсом.

– Прошу вас присесть, лорд Костейн, – сказала леди Лайман. – Какой ужасный вечер для выездов. Погода совсем не та, к которой вы привыкли на Пиренеях.

– Но изменение приятное. В Испании мне не хватало снега. Кстати, он сейчас прекратится. Показалась луна, а значит, метель проходит.

Леди Лайман погода волновала не больше, чем геометрия.

– Как поживает ваша дорогая матушка? – спросила она.

Пока он рассказывал, ее рука нащупала колокольчик, и на его звон явился лакей, которому было велено принести наконец чай, потому что лорд Костейн умирает от холода.

Пляшущее в камине пламя скорее плавило, чем замораживало его, но Костейну нравилась эта легкая беседа. Он, разумеется, понимал, чем продиктован интерес леди Лайман к его персоне.

Когда она сказала, что ей надо перекинуться словечком с Родни, Костейн прочитал ее хитрость, как открытую книгу. Она хотела оставить его наедине с мисс Лайман. Так как это было полезно во всех отношениях, он поднялся, чтобы подать ей шаль.

Когда он снова садился, то пересел в кресло поближе к мисс Лайман. Она склонилась вперед и сказала заговорщически:

– Гордон в городе, как вы приказали. Вам удалось выяснить что-нибудь о загадочном налетчике?

– Нет еще, но в полночь я поеду на свидание. Вы никому ничего не рассказывали?

– Конечно нет! Вы можете рассчитывать на мое молчание.

– Я знал это, – сказал он, вложив в голос оттенок восхищения. Ему не хотелось обсуждать свои дела с юной леди, и он ловко перешел на другую тему. – Что вы делаете, когда не занимаетесь шпионажем, мисс Лайман? – спросил он с поддразнивающей улыбкой.

– Я помогаю дяде с некоторыми простыми переводами и переписываю набело книгу, которую он переводит. Изучаю итальянский, чтобы, когда Гордона пошлют в Италию, – я хочу сказать, когда он поступит на дипломатическую службу, – стать его секретарем.

– Вот как, сэр Гордон собирается стать дипломатом?

«Боже, храни Англию», – добавил про себя Костейн.

– Да, как папа.

– Я уверен, что изучение итальянского занимает не все ваше время? А каковы ваши развлечения?

– Самые обычные, – сказала она неопределенно. – Вечера, знаете ли, театр, романы и стихи.

Он вспомнил замечание Кестлри, что она живет уединенно, и почувствовал, что вопросы о чтении – это лучший путь, который и следует выбрать.

– Любите Байрона, как мне кажется? – спросил он.

– Нет, у него, на мой вкус, слишком много пафоса и лирических отступлений. Я предпочитаю миссис Рэдклиф, ее невероятные рассказы по крайней мере… – Кетти замолчала.

– Вероятны? – предположил он.

– Не совсем, но я могу поставить себя на место героини, так как она – обычная девушка, в то время как герои Байрона для меня слишком величественны. Они больше похожи на вас, – сказала она, весьма поразив его этим сравнением.

– Величественный! Это для меня как пощечина! Честное слово, вы несправедливы ко мне, мисс Лайман.

– Я не хотела вас обидеть, милорд, – смутилась Кетти, мило покраснев. – Я имела в виду ваше пребывание в Испании и ваш титул.

Костейн несколько секунд изучающе смотрел на нее.

– Несомненно, я не заслужил чести называться величественным. Я думаю, что вы припомнили мое сегодняшнее хвастовство, мисс Лайман. Это было не очень хорошо с моей стороны, но меня беспокоил ваш брат. Я хотел заинтересовать его, чтобы он поверил мне.

Кетти на мгновение задумалась над этим и сказала:

– Да, он достаточно молод и глуп, чтобы на него производили впечатление такие вещи.

– Тогда как вы настолько умудрены, что на вас подобные вещи впечатления не производят, – сказал он, поддразнивая ее взглядом. – Что-то я не заметил серебряных нитей в ваших каштановых кудряшках. В каком возрасте молодая леди перерастет такие глупости?

– Мне кажется, это зависит от леди.

– И от ее окружения. Как я понимаю, вы бывали за границей?

– Меня брали за границу, когда я была слишком мала, чтобы оценить это. Сейчас, когда я достаточно взрослая, я… – Она остановилась, удивляясь тому, как легко втянулась в такую личную тему разговора. – Но мы разговаривали о более важных вещах. Я хочу вас заверить, что буду выполнять любую работу, которую вы мне поручите. Мы с Гордоном все обсудили – с глазу на глаз, разумеется. Нам кажется, что самое подходящее место, где можно увидеть нашего налетчика, – это Генеральный штаб, поэтому мы завтра прогуляемся перед ним. Мы не будем заходить внутрь, как вы, наверное, подумали, но так как мы живем близко, то не будет ничего необычного в том, если мы пройдем мимо рано утром, когда собираются служащие, в обеденный час, когда они выходят, и еще раз в конце дня.

Костейн понял, что этой темы нельзя избежать так легко, как он надеялся. Он увидел также, что его помощники преисполнены решимости.

– Возможно, вам будет лучше проехать в экипаже. Налетчик, несомненно, узнает вас, даже если вы не узнаете его. Ему было бы подозрительно видеть вас, слоняющихся вокруг. Достаточно быстро проехать мимо в те часы, которые вы указали. – Он видел, что она не удовлетворена этой скудной ролью, и подбросил кроху утешения: – Разумеется, я буду держать вас в курсе всех значительных происшествий. Мне бы не хотелось занимать весь ваш день.