Большой пожар - [51]
Мой взгляд – со стороны.
Фасад щетинился автолестницами, трехколенками, штурмовками. С них спасали и с них же работали стволами: пополоскал стволом сиаружи – и через окно в помещение, дави огонь внутри!
Эх, было бы побольше автолестниц! Они наша радость в горе: радость – что все-таки есть, горе – что их мало. Правда, после Большого Пожара гарнизону подкинули сразу пять штук: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Попробуйте оспорить Дедову логику: «О всяких там Юнкерсах, Гочкисах и Круппах весь мир слышал, а кто знает изобретателей огнетушителя в автолестницы? Ты, да я, да мы с тобой…» На старости лет Дед поднаторел в математике: подсчитал, что один танк стоит столько, сколько десять наилучших автолестниц.
Вот сюда бы, на девятый этаж, пятидесятиметровку, куда Юра Кожухов с седьмого по штурмовке лезет! И сюда, где девочки из хореографии с ума сходят, и сюда, сюда, сюда…
Привыкли мы своей медвежьей силой огонь давить, вот нам технику и подкидывают гомеопатическими дозами…
К сожалению, кроме достоинств, у больших автолестниц имеется и крупный недостаток: они недостаточно мамевренны. Автолестнице нет цены, когда, скажем, по ней спускают людей из одного окна. А если люди в разных помещениях, у разных окон? Казалось бы, чего проще, переедет машина на несколько метров – и принимай. Казалось бы! В том-то и штука, что переезжать с выдвинутой лестницей запрещено, крайне это опасно – как в цирке, когда эквилибрист держит на лбу шест с партнершей. Лестницу сначала складывают, машина переезжает и лишь потом выдвигают вновь: так написано в наставлении черным по белому. А наставления умные люди сочиняли, не с потолка свои параграфы брали…
Сочиняли, но знали, что сие правило пожарные будут обязательно нарушать!
Первыми это сделали Потапенко с Никулькиным: тридцатиметровка с находящимся на ней пожарным сманеврировала на несколько окон вправо, и благодаря тому нарушению несколько человек живут по сей день. На учениях Потапенко и Никулькин получили бы за свою самодеятельность хороший нагоняй, после Большого Пожара их наградили медалями.
Лиха беда начало! Не скажу, как было во дворе, а с фасада я несколько раз видел, как тридцатиметровки с людьми маневрировали от окна к окну; хотелось глаза закрыть, отвернуться, не видеть и не слышать… Колоссальный, но оправдавший себя риск! Все лестницы выдержали – кроме одной, которая все-таки вывихнула себе суставы; но до того, как это случилось, с нее спасли одиннадцать человек.
Ольга, знающая толк в наших делах, в числе других «фрагментов» наметила мне и такой: вспомнить, что начальнику штаба мешало больше всего.
Начну с самого несущественного: мороз и ветер. Руки у меня застыли так, что через час я еле двигал карандашом. А когда начинал подпрыгивать, бить руками по бедрам и ногой о ногу, кто-нибудь из начальства прикрикивал: «Ты не на танцплощадке, капитан!» Если бы генерал Ермаков на втором часу не распорядился набросить на меня милицейский тулуп, я бы к концу пожара превратился в «замороженного» из французской кинокомедии.
Второе: невероятное столпотворение в эфире. Все радиостанции работали на штабной волне, РТП меня информировал, с боевых участков докладывали и чего-то требовали, офицеры на этажах устанавливали друг с другом связь и переговаривались, переругивались – и все это трещало в моих ушах, и из всего этого чудовищного нагромождения шумов и звуков мне требовалось извлечь жемчужное зерно. До сих пор не понимаю, как это я не рехнулся – от испуга, наверное, что уволят за профессиональную непригодность.
Третье связано со вторым: каждый начальник знал ситуацию только на своем участке и, естественно, считал ее наиболее сложной, а раз так, то все до единого требовали в первую очередь помогать им.
– Боевые участки докладывают по порядку!
– Второй, я Седьмой, прошу немедленно автолестницу на правое крыло восьмого этажа, к шахматному клубу!
– Второй, я Девятый, вхожу в связь! Немедленно ствол А со ствольщиками в центральный лифтовой холл десятого!
– Второй, я Одиннадцатый, звено газодымозащитников в левый холл девятого, побыстрее!
А у меня все задействовано, им людей и стволы послать – у других отобрать! Так те, другие, и отдадут, держи карман шире… А Головин и Чепурин через несколько дней мою работу разбирать будут, вот когда они на мне отыграются! Резерв им отдать? Так весь мой резерв одно отделение…
Хуже было другое: посылаю я, к примеру, звено к Суходольскому, а по дороге его перехватывает старший по званию Баулин и приказывает работать с ним. А разве майора ослушаются? Так людей Баулин перехватил, а мне сообщить забыл, но ведь я-то уже отметил, что послал Суходольскому звено! Он его ждет не дождется и, легко понять, шлет мне по радио самые добрые пожелания.
Пока Вася был РТП и на непрерывной связи, мне еще было полегче, а когда он по воле событий переключился на спасание и потерял контроль за обстановкой, то до прихода Кожухова фактически РТП оказался я. В этот отрезок времени я каждую минуту терял по килограмму живого веса, ибо на пожаре были задействованы почти все силы гарнизона, а командовать я даже своей Лизой не научился. Не припомню, испытывал ли я в жизни такую радость, как тогда, когда, взмыленный, прибежал Кожухов.
Антарктической станции «Восток» грозит консервация из-за недостатка топлива. Отряд добровольцев под руководством Ивана Гаврилова вызывается доставить туда топливо со станции «Мирный», но в это время начинаются знаменитые мартовские морозы. В пути выясняется, что топливо не было подготовлено и замерзает, его приходится разогревать на кострах. Потом сгорает пищеблок... В книгу известного писателя, путешественника и полярника Владимира Марковича Санина вошли повести «Семьдесят два градуса ниже нуля» (экранизирована в 1976 году, в главных ролях - Николай Крючков, Александр Абдулов, Михаил Кононов и др.) и «За тех, кто в дрейфе», действие которых основано на подлинных драматических событиях, развернувшихся на полярных станциях в Антарктиде и Арктике.
«Горы спят, вдыхая облака, Выдыхая снежные лавины…» Эти строки, написанные Владимиром Высоцким, служат эпиграфом к данной книге. Книге о лавинщиках — людях, посвятивших свою жизнь горам.
Повесть посвящена полярникам Антарктиды. В.М. Санину довелось побывать на всех советских антарктических станциях, стать свидетелем и участником многих драматических и весёлых эпизодов, познакомиться с жизнью и бытом советских и иностранных полярников. Обо всем этом рассказано в книге «Новичок в Антарктиде».
Владимир Санин (1928–1989) — известный писатель, путешественник, полярник, побывавший не раз в Антарктиде и на дрейфующих станциях Арктики.В книге «Не говори ты Арктике — прощай» автор продолжает свою главную тему: он исследует поведение человека на грани жизни и смерти, показывает, сколь неисчерпаемы подчас запасы мужества, хладнокровия, точного и смелого расчета. Герои книги В. Санина — полярники, летчики и моряки.
Как обычно, самые интересные и незабываемые события начинаются с того, что в нашу обыденную жизнь вмешивается случай…Самых непохожих по характеру, разных по возрасту и темпераменту людей приводит желание расслабиться и отдохнуть по путевке в уютном санатории, однако волею случая вожделенный отпуск оборачивается черт-те чем…
«Человеку свойственно улыбаться, улыбка — постоянный спутник радости, хорошего настроения. Хмурых людей не любят, как не любят осенние тучи». Поэтому в жизни никогда не мешает лишний разок посмеяться над собой и над ситуациями, в которые мы иногда попадаем. И почитать рассказы В. М. Санина, рекомендующего отправляться в путешествие: далекое, например на Памир, или короткое, на соседнюю улицу, — с улыбкой.
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…