Большой оркестр - [5]

— Откуда ты взялся, чтобы указывать? — насмешливо спросила незнакомая девчонка с длинной косой.

— Я — сын дворника, — объяснил я ей по возможности суровее. — Деревья — наши друзья.

— Мансурка, не мешай! — беспечно крикнула Люция. — Поди, к мальчикам. Что привязался!

— В самом деле, оставь нас, — попросила Фатыма. С ней мне не хотелось вступать в спор, и я пошёл за сарай, откуда слышались мальчишеские голоса. Всё же напоследок я предупредил их:

— В случае чего, дело будете иметь со мной!

За сараем шла игра. Никогда не представлял себе, что двое могут поднять такой шум. Ахмадей с Искандером, братом Фатымы, азартно, никого не видя, играли на деньги.

Искандер, ловко посадив трёхкопеечную монету на ноготь полусогнутого большого пальца, спрашивал:

— Орёл или решка?

— Орёл! — кричал Ахмадей.

Потом они с открытыми ртами следили за кувыркающейся в воздухе монетой. Как только она касалась земли, оба бросались за ней, стараясь один раньше другого схватить её.

— Решка! — раздавался радостный возглас Искандера.

— Неправильно метнул! — кричал Ахмадей. — По всему должен был быть орёл!

Увидев меня, Искандер обрадовался:

— Вот пусть Мансур судит! Он в орла не играет, а болеть любит.

— Суди давай! — проворчал Ахмадей. — Провалиться мне, если сейчас не выиграю!

Искандер опять посадил на ноготь монету:

— Говори: орёл или решка?

— Орёл!

— Смотри!

Упав на асфальт, монета прикатилась к моим ногам. Я нагнулся и торжествующим голосом возвестил:

— Решка! Искандер выиграл. Если не верите, смотрите сами!

— Чему ты радуешься? Смотри у меня! — предупредил Ахмадей.

— Я за справедливость, мне иначе нельзя, — с достоинством ответил я.

— Орёл или решка? — заторопился Искандер.

— Орёл! — упрямо повторил Ахмадей. — Как пить дать.

Монета, блеснув в воздухе, звонко ударилась о землю.

— Решка, опять решка! — обрадовался я.

И в ту же минуту Ахмадей сзади схватил меня за уши.

— Хочешь, Урал покажу? — спросил он за моей спиной.

— Покажи, — ответил я, ничего не подозревая. В один миг Ахмадей приподнял меня за уши.

Я ужасно закричал: уж очень было больно, даже заныло в пятках.

— Как, увидел Урал?

— Ну, тебя! — проговорил я, еле удерживаясь, чтобы не расплакаться.

— Хочешь, повторю? — предложил Ахмадей. Искандер рассердился.

— Чего обижаешь пацана? — сурово спросил он, загораживая меня.

— Ах, вы заодно! — вскипел Ахмадей, поворачиваясь к Искандеру.

Искандер отступил на шаг.

— Мне нельзя драться, — предупредил он. — Я играю на скрипке, и мне нельзя драться. Понимаешь, пальцы…

Такой ответ несколько озадачил Ахмадея. Он застыл с занесённым кулаком. Но тут внезапное появление Володи избавило нас от неминуемой беды.

Он явился не один — с ним был рябой мальчик, чуть поменьше Ахмадея, но побольше меня. В каждой руке Володя держал по паре настоящих боксёрских перчаток, кожаных, блестящих.

— Знакомьтесь, — сказал он, кивнув в сторону мальчика. — Это мой гость, на новоселье пришёл.

Ахмадей недовольно опустил кулак.

— Вот перчатки принёс, — продолжал Володя. — Предлагаю устроить матч на первенство нашего двора.

— Что ж, можно, — согласился Ахмадей. — Только я и без перчаток могу.

Володя пропустил мимо ушей это заявление.

— Пусть начнут легчайшие весовые категории, — предложил он, обращаясь ко мне и к своему гостю. — Выходите вперёд!

Не успел я, и подумать, как Ахмадей натянул мне перчатки. Вторую пару Володя надел своему гостю. Потом нас отвели в разные стороны. Никогда до этого я даже не видел боксёрских перчаток, только не хотел в этом сознаться.

— Начинайте!

Ребятам было смешно, а нам не до смеху.

Мой противник не то чтобы был сильным, но всё время норовил ударить меня по носу. А моя мама любит меня целовать в нос и, конечно, заметила бы, если что не так. Поэтому я берёг нос как умел. Заметив, что я отступаю, кругом закричали:

— Куда драпаешь?

— Держись середины!

— Подпусти и вдарь!

Поощряемый мальчишками, я остановился и ударил рябого мальчика. Удар пришёлся ему по груди. Однако я забыл про защиту, и мой противник этим воспользовался: так саданул меня по подбородку, что чуть не свернул голову.

— Ну вас! — сказал я, снимая перчатки. — Сами деритесь.

После этого Володя поднял правую руку рябого мальчика и объявил:

— Чемпион наилегчайшего веса! Веса пуха. Выходит, я занял второе место в числе боксёров веса пуха.

Между прочим, рябой мальчик побил меня ещё и потому, что перчатки были большие, и они мне мешали, как следует размахнуться.

После рябой мальчик дрался с Искандером, а тот, в свою очередь, с Ахмадеем, Ахмадей, конечно, победил. Он вывел Искандера из строя по всем правилам.

— Мне что с перчатками, что без перчаток, — говорил Ахмадей, вытирая пот, выступивший на лбу, и самодовольно ухмыляясь. — Кто ещё? Ну, налетай!

Вперёд вышел Володя. Завязывая перчатки, он сказал:

— А ну, попробуем.

Однако после двух-трёх ударов стало ясно, что Володя настоящий боксёр. Он будто дразнил Ахмадея: ударит и отступит. Ахмадей кидался вперёд, натыкался на перчатку и снова получал удар. Чем больше он получал ударов, тем больше сердился. А Володя не торопился. Со стороны казалось, что он слишком медленно отбивается, но после каждого его удара Ахмадей даже качался. Что и говорить, сила и уменье были за Володей! Последний раз он так ударил Ахмадея, что тот свалился на землю, как мешок с мукой. Мы единогласно утвердили Володю чемпионом «Большого оркестра», чем он остался доволен и объяснил, что Ленинград, откуда он родом, — «самый боксёрский город» мира. Только Ахмадей не разделял нашего восторга.