Большой горизонт - [30]

— Ныряй, ныряй! Раз-два и порядок! — подбодрил Атласов. Он тоже вспомнил сейчас про «морских прожор», как называют акул на Камчатке. Чаще всего они охотятся за пищей именно ночью, и не в одиночку, а целыми стаями. Отец рассказывал, что однажды огромная полярная акула облюбовала их рыбацкий кунгас и, разгоняясь, несколько раз с силой ударяла в днище, стараясь опрокинуть лодку. Игнат и сам видел пойманную на перемет акулу. В желудке у нее нашли остатки двух тюленей, с десяток топорков, щупальца осьминога, чуть ли не полтонны сельди и множество всяких костей. Ее вытащили на палубу шхуны, выпотрошили, а она все еще била хвостом, судорожно разевала громадную пасть и беспрерывно мигала веками. А зубы? Сотни треугольных зубов с зазубренными краями, длиной в четыре — пять сантиметров…

— Ныряй, не трусись, — сердито повторил Атласов.

Собравшись с духом, Милешкин разжал пальцы и скользнул в воду. От страха он забыл набрать в легкие побольше воздуху и не смог поднырнуть к винту. Чувствуя, что вот-вот задохнется, он оттолкнулся ногой от пера руля и пробкой вылетел на поверхность. Новая волна ударила его головой о корпус катера, что-то острое полоснуло по бедру.

— Спасите! — в отчаянии выкрикнул Милешкин.

Атласов с трудом выволок обмякшего, перепуганного парня на палубу.

— Акула цапнула! — едва выговорил тот.

— Где? — встревожился Атласов, включил электрический фонарик, осветил Петра, все еще сжимавшего в руке кортик.

На бедре у него кровоточила неглубокая ранка.

— Сам порезался, — догадался Атласов. — Герой! Перевяжись и одевайся. Кирьянов; приготовиться!

— Мне? — растерянно переспросил Алексей. «Вдруг в воде действительно акулы?» Стало дожути страшно, страшнее, чем в осеннюю штормовую ночь, проведенную на кавасаки. — Я сейчас, — пробормотал он, стягивая сапоги.

— Быстро, быстро, — подгонял Атласов.

Раздевшись донага, Алексей в момент почувствовал озноб. «А как же мы купались зимой в Вопи?»

— Чтобы не швырнуло о корпус, сначала отплыви маленько, — сказал Атласов, обвязывая Алексея концом, легонько подтолкнул в спину: — Топай!

Выждав волну, Алексей прыгнул за борт. Как и советовал Атласов, он немного отплыл от катера и лишь после этого, приноравливаясь к ритму волн, нырнул под корму.

На лопастях и на валу винта он нащупал туго намотанный трос и обрывки сетей. С одного раза тут ничего не сделаешь…

Так Алексей нырял и нырял, сбившись со счета. Не каждый раз ему удавалось перерезать витки троса, — а кортик наточен, как бритва! — но его неизменно ударяло о железный корпус то плечом, то локтем, то головой. И все ему чудилось, что рядом шныряют акулы. Рассчитать невидимые волны было трудно, и одна из них так стукнула о перо руля головой, что он было потерял сознание.

Постепенно мотки перерезанного троса ослабли, и Алексей начал стаскивать их с вала.

Несмотря на июль, вода была очень холодная. Выныривая на миг на поверхность, с жадностью вдыхая воздух, он не однажды хотел крикнуть: «Вытаскивай!» И опять нырял.

Еще один моток, еще один моток, еще…

Когда наконец-то Алексея вытащили на палубу, он не сразу смог встать.

— Иди в машину отогрейся, — с напускной строгостью приказал Атласов. Он едва удержался, чтобы не расцеловать Кирьянова: не чета Милешкину!..

— Здорово тебя наколотило! — запуская движок, присвистнул моторист Степун: Алексей был весь в ссадинах и кровоподтеках.

Движок облегченно вздохнул и через несколько секунд зарокотал.

Под утро над океаном поднялся туман, и катер чуть не потопил плоскодонную рыбацкую лодку — кунгас, пройдя всего в полуметре от ее носа. Лодка закачалась. Четверо ловцов вскочили с банок, испуганно загалдели.

«Японцы», — узнал Атласов по гортанным крикам.

Включив прожектор, пограничники увидели, что кунгас почти до краев наполнен серебристой, еще трепещущей горбушей.

На легкой волне, обозначая линию открылка ставного невода «Како-Ами», покачивались стеклянные шары — наплава. Катер медленно пошел вдоль открылка, и из тумана возникали все новые и новые шары. Не может быть, чтобы один кунгас установил такой громадный невод!

— Сколько вас? — склонясь через фальшборт, спросил Атласов у ловцов.

— Не понимая! — прищурившись от яркого света, покрутил головой верзила в парусиновой куртке, в повязанном по-бабьи синем платке.

— Сколько у вас лодок? — растопырив пальцы, строго повторил Атласов.

Верзила учтиво поклонился, ткнул себя в грудь, показал на остальных ловцов:

— Два и два — иесть четыре.

— Кунгасов сколько? Кунгасов?

Для убедительности Атласов стукнул по планширу кулаком.

— Одина кунгас, — закивал долговязый. Вероятно, он был старшим.

«Что с ними, с пройдохами, делать? Забуксировать?..»

Но Алексей Кирьянов предложил Атласову свой план: не буксировать нарушителей, а отобрать у них весла и паруса и привязать лодку к неводу. Без весел и парусов ловцы никуда не денутся: побоятся, что утянет в пролив. Тем временем катер пойдет вдоль линии наплавов.

«Головастый ты, чертяга!»— восхитился Атласов.

— Они не одни, наверняка не одни, — говорил Алексей.

Спустя час на палубе катера громоздилась уже целая груда парусов и весел. Десять кунгасов с сорока ловцами покачивались на привязях у ловушки и открылков невода.