Большой горизонт - [28]

«Рыбные ресурсы курильских вод чрезвычайно разнообразны, — сообщала справка. — Охотское море в видовом отношении — самое богатое из всех северных морей (Баренцева, Белого, Карского). По ценности и запасам лососевых, а также трески и сельди Курильская гряда является крупнейшим рыбопромышленным районом Дальнего Востока.

Дальневосточные лососи — типичные проходные рыбы. Они живут в открытых водах северной части Тихого океана и устремляются для_г размножения в пресные материковые воды советского Дальнего Востока, проходя курильскими проливами».

— Понятная география? — спросил Баулин. — Лосось идет нашими проливами в основном с середины июля, идет сплошняком, в несколько этажей. Сунь в косяк весло — торчком стоять будет! Что-то невероятное! Проскочит лосось из океана в Охотское море и мчит форсированным ходом к устьям тех самых рек, где появился на свет божий из икринки. Не куда-нибудь, а именно на родину.

Баулин усмехнулся.

— Видели бы вы, с каким упорством стремится он к местам нерестилищ! Сквозь бары ныряет, через камни перепрыгивает, по мелям ползет. Весь в лохмотьях, в крови, а все вперед и вперед, против течения, иной раз за тысячи верст! И ведь только затем, чтобы сыграть единственную свадьбу в своей жизни и погибнуть. Я еще одну только такую же одержимую рыбу знаю — европейского угря. Этот, бродяга, путешествует из Саргассова моря, где рождается, чуть ли не через всю Атлантику в Балтику, в Финский залив — и к нам в Неву. Подрастет — и тем же путем обратно.

— Какой-то чудо-инстинкт! Что-то невероятное! — повторил Баулин. — Словом, когда идет лосось, дальневосточным рыбакам не то что спать, поесть некогда.

— У нас, на Камчатке, одни грудные младенцы не рыбалят, — вставил Атласов.

— И соседи не спят, — продолжал Баулин. — Так и норовят пограбить в наших водах. Только не догляди! Международные соглашения и конвенции не для хищников писаны. Надеяться на их совесть? Легче уговорить акулу не жрать сельдь с иваси во время нереста.

— Порядком их ловите?

— Бывает, — неопределенно ответил Баулин. — А вы не раздумали сходить к мысу Скалистому? Катер скоро отправляется.

Спустя четверть часа мы отошли от пирса.

Катерок, с днища которого в день моего приезда на остров счищали ракушки, — в сравнении со сторожевиками выглядел крошкой. Но это не' помешало Игнату Атласову сказать мне, что катер — геройское судно.

Геройское? Я не сдержал улыбки.

— Зря смеетесь! На этом самом катере Алексей Кирьянов доказал «хищникам», что дважды два — сорок.

— Вы тоже тогда были на нем?

Катер плюхнулся носом между волнами, нас окатил ливень брызг, и, воспользовавшись невольной паузой, главстаршина сделал вид, что не расслышал вопроса.

Небольшие пограничные катера, как правило, не ходят в дозорное крейсерство. У этих работяг иное, куда более скромное назначение. Они каждодневно обслуживают будничные нужды базы: доставляют на берег с пароходов, бросивших якорь на внешнем рейде, немногочисленных пассажиров, мелкие грузы и почту или исполняют обязанности связных и посыльных.

Одним словом, катера — те самые «чернорабочие», дела которых мало заметны и на первый взгляд малозначимы. Вот и сейчас мы шли всего за каких-то семь миль, на один из соседних островков, чтобы доставить тамошним пограничникам кое-что из продуктов, пару фильмов и сменить библиотечку-передвижку.

И вдруг — на тебе! Оказывается, этот катер — геройское судно, принимавшее участие в боевой операции!

Когда? Где? При каких обстоятельствах? Почему Кирьянов и Атласов очутились вместо «Вихря» на этой крохотной посудине? И чем, собственно говоря, Алексей отличился?

Катерок кланялся волнам, чирком переваливался с борта на борт, оставляя за кормой кольца дыма. Справа раскачивался зыбкий океанский горизонт, слева громоздились скалистые острова.

— На норд-ост-ост — два неизвестных корабля! — раздался голос впередсмотрящего.

Атласов поднес к глазам бинокль.

— Американцы, — уточнил он, — два эсминца класса «Нью-Арк».

Вскоре дымы эсминцев скрылись за горизонтом, а минут через десять на высоте примерно в три тысячи метров в том же направлении промчалось с шелестящим рокотом звено реактивных бомбардировщиков.

— Тоже американцы. С Хоккайдо, — проводил взглядом самолеты Атласов.

И вот что рассказал он, пока мы шли до мыса Скалистый…

С начала двадцатых годов — в ту пору наша морская погранохрана на Дальнем Востоке только-только организовывалась — японские рыбопромышленники бесцеремонно вторгались в советские территориальные воды и, по сути дела, безнаказанно ловили и сельдь, и треску, и крабов, и иваси. Во время хода лосося 'аппетит хищников разгорался с особой силой. С Хоккайдо и Курильской гряды к нашему побережью устремлялись сотни шхун, кавасаки, кунгасов с тысячами лодок.

Грабитель всегда рассчитывает, что его не успеют схватить за руку. Однако год от года советские пограничники все чаще накрывали нарушителей на месте преступления. После недавней войны хищники было приутихли. Курильская гряда, откуда они раньше, главным образом, и совершали пиратские налеты, превратилась для них из базы в преграду.

В один из первых июльских дней 195… года, то есть в ту самую пору, когда лосось валом повалил из Тихого океана в Охотское море, командованию погранбазы на острове Н. стало известно, что на траверзах соседних проливов появилось десятка два рыболовецких судов. Чьи-то шхуны и сейнеры, держась на почтительном расстоянии от советских вод, занимались ловом в открытом океане. С островов их даже не было видно.