Большой федеральный крест за заслуги. История розыска нацистских преступников и их сообщников - [14]

Шрифт
Интервал

— Ах да, — сказала она после некоторого размышления, — это была такая печальная картина развалившегося замка, я ее терпеть не могла, и Герберт Паккебуш тоже не захотел ее взять.

При этом выяснилось, что картину художника Каспара Давида Фридриха кто-то собирался вручить в качестве прощального подарка господину штандартенфюреру Паккебушу перед его отъездом. Но он отнюдь не пришел от этого в восторг, заявив, что ящик с французским коньяком пришелся бы ему куда больше по вкусу.

Фрау Будвейзер поначалу совсем не была уверена в том, что «печальную картину», как она ее называла, вообще «перебазировали» куда-нибудь. Но потом она вспомнила, что, уезжая, она напоследок прошлась по комнатам и осмотрела все помещения виллы. Дом был полностью очищен; была составлена длинная, снабженная многочисленными служебными печатями опись с несколькими копиями для соответствующих компетентных органов. «Печальная картина» должна была быть тоже упакована — для кого, этого она, естественно, не знала, но, во всяком случае, увезена была картина с каким-нибудь из самых последних транспортов, направленных в Баварию или в Северную Германию. И местом назначения в Баварии следует определенно считать Эггенфельден, так как ей, фрау Будвейзер, было тогда, в середине октября 1944 года, предложено поехать именно туда. Она было уже согласилась, но затем все-таки предпочла не бежать «домой, в рейх», с другими немцами из Тшебини, а искать свои пути отступления. Она поехала к родной тетке, жившей в двадцати километрах севернее Братиславы, в маленьком имении, где было достаточно еды и никаких бомбардировок. И она больше никогда и ничего не слышала о бывших господах. Правда, один случай был. Это произошло лет десять назад, на собрании «изгнанных» в Кёльне. Там она встретила неожиданно немку — фольксдойче из Тшебини, которая сказала ей: «Твой бывший начальник теперь важная птица в Бонне!.. Даше в бундестаге заседает, а недавно он произнес речь на нашем собрании…»

К сожалению, фрау Будвейзер эту свою знакомую больше не видела. Они договорились встретиться сразу же после митинга, чтобы поболтать за чашкой кофе в кондитерской. Но встреча не состоялась. Больше часа прождала она в кондитерской, но женщина, как фрау Будвейзер выразилась, «оставила ее в дураках». И она не знает, кого та имела в виду: «господина доктора», главного начальника резинового концерна, с которым находилась в любовной связи фрейлейн Дора, или «господина директора», а может быть, даже Герберта Паккебуша, — он ведь, в конце концов, тоже был для нее начальником, а может быть, она имела в виду кого-то другого, может быть, даже того гостя из Берлина, который ненадолго приезжал в Тшебиню. В связи с его приездом пришлось подготовить апартаменты на вилле и пригласить эту самую немку из местных фольксдойче, чтобы она помогла в уборке всего дома.

Тот высокий гость, перед которым все господа угодливо расшаркивались, его называли «д-р Тауберт или что-то в этом роде», запомнился фрау Будвейзер. Он все восхищался царящими на вилле чистотой и порядком. «Здесь все блестит!» — сияя, воскликнул он и провел пальцем по начищенной до зеркального блеска табличке с именем художника на золоченой раме «печальной картины», а затем, совершенно уже ублаготворенный, сказал: «Это я называю настоящей немецкой культурой!» Причем так и осталось неясным, имел ли он в виду произведение Каспара Давида Фридриха или только сверкающую медную табличку на раме картины.

Герберт Паккебуш, с которым фрау Будвейзер в свое время находилась, очевидно, в довольно близких отношениях, был, впрочем, хорошо знаком с высоким гостем еще со «времен борьбы за власть», до 1933 года, когда оба они принадлежали к узкому кругу сотрудников будущего рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса и являлись высокопоставленными фюрерами CA в Берлине. Паккебуш не раз хвастливо рассказывал об этом фрау Будвейзер.

На этом Фретш закончил свое сообщение о третьем «комплексе расследований». Дональд Хартнел, терпеливо выслушавший маленького седого человека, сказал, что он просит Кристу выразить ему признательность. Затем Хартнел попросил Фретша продолжить сообщение о результатах его дальнейших разысканий.

Фретш, не отреагировав на похвалу, полистал свою старую голубую книжицу и сказал:

— Перехожу теперь к обобщениям и выводам, а также к дополняющим их расследованиям, проведенным за последние две недели…

Со всей вероятностью, граничащей с уверенностью, можно считать, что интересующая нас картина до середины октября 1944 года оставалась на зелигмановской вилле, — так начал Фретш. Тут следует принимать в расчет:

а) «господина доктора», руководителя резинового концерна и его приятельницу Дору Апитч, сопровождавшую его в поездках; или

б) тогдашнего заместителя директора Верхнесилезского завода резиновых изделий, «господина директора с буквой «и», который по крайней мере до 1943 года включительно был одним из компетентных специалистов в области каучука, резины и искусственного волокна;

в) того высокого гостя из Берлина, «д-ра Таубера» или как он в действительности называется, который в критическое время поздним летом или ранней осенью 1944 года посетил Тшебиню, а также — насколько это известно — был единственным, кто проявил интерес к картине или по крайней мере к табличке с именем ее знаменитого автора.


Рекомендуем почитать
Вестники Судного дня

Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.