Большое собрание сочинений в одной книге - [17]

Я хоть на миг видел свет. Зато Вовка совсем ничего не видел. И все меня спрашивал, что впереди. И просил ползти осторожнее. Я и так полз осторожно. Сам-то я ничего не видел. Откуда я мог знать, что там впереди! Кто-то ногой наступил мне на руку. Я сейчас же остановился. И отказался дальше ползти. Я сказал Вовке:

— Хватит. Слезай.

Вовке, наверное, понравилось ездить, и он не хотел слезать. Говорил, что еще рано. Но все же он слез, взял меня за уздечку, и я пополз дальше. Теперь мне уже было легче ползти, хотя я все равно ничего не видел.

Я предложил снять маски и взглянуть на карнавал, а потом надеть маски снова. Но Вовка сказал:

— Тогда нас узнают.

Я вздохнул и пополз дальше.

— Наверное, весело здесь, — сказал я. — Только мы ничего не видим…

Но Вовка шел молча. Он твердо решил терпеть до конца. Получить первую премию.

Мне стало больно коленкам. Я сказал:

— Я сейчас сяду на пол.

— Разве лошади могут сидеть? — сказал Вовка. — Ты с ума сошел! Ты же лошадь!

— Я не лошадь, — сказал я. — Ты сам лошадь.

— Нет, ты лошадь, — ответил Вовка. — И ты знаешь прекрасно, что ты лошадь. Мы не получим премии!

— Ну и пусть, — сказал я. — Мне надоело.

— Не делай глупостей, — сказал Вовка. — Потерпи.

Я подполз к стене, прислонился к ней и сел на пол.

— Ты сидишь? — спросил Вовка.

— Сижу, — сказал я.

— Ну ладно уж, — согласился Вовка. — На полу еще можно сидеть. Только смотри не сядь на стул. Тогда все пропало. Ты понял? Лошадь — и вдруг на стуле!..

Кругом гремела музыка, смеялись.

Я спросил:

— Скоро кончится?

— Потерпи, — сказал Вовка, — наверное, скоро…

Вовка тоже не выдержал. Сел на диван. Я сел рядом с ним. Потом Вовка заснул на диване. И я заснул тоже.

Потом нас разбудили и дали нам премию.

Разговор по телефону

Надумали мы позвонить Анне Павловне, нашей учительнице. Не то чтобы нам нужно было позвонить, нам совсем не нужно было звонить, нам просто так захотелось поговорить по телефону с Анной Павловной, тем более что мы с Анной Павловной по телефону никогда не говорили.

Мы влезли в будку-автомат вдвоем с Вовкой, и Вовка стал набирать номер, а я должен был говорить. Вот Вовка набрал номер, и я слышу в трубке голос Анны Павловны. Я растерялся и говорю:

— Кто говорит?

И Анна Павловна говорит:

— Кто говорит?

Я совсем растерялся и говорю:

— Я говорю.

Анна Павловна засмеялась в трубку и спрашивает:

— Это ты, Звездочкин?

Значит, тоже узнала меня.

Я отвечаю:

— Ага, это я, Звездочкин!

А Вовка меня в бок толкает и что-то советует. А я его рукой отстраняю: мол, не мешай разговаривать.

Анна Павловна говорит:

— Ну, я тебя слушаю, Звездочкин.

Я говорю:

— И я вас тоже слушаю, Анна Павловна! Ох и хорошо слышно!

Анна Павловна спрашивает:

— Ты что-нибудь хочешь спросить у меня? Так ты спрашивай. Не стесняйся.

Я кричу:

— Я ничего не хочу спросить! Я с Вовкой!

— Значит, Вова хочет спросить что-нибудь?

— Не! Вовке нечего спрашивать. Он просто так стоит!

— Зачем же вы тогда звоните?

Тут я опять растерялся. И Вовку шепотом спрашиваю:

— Мы зачем звоним?

А он пожимает плечами. И молчит. А я на Вовку смотрю и не знаю, что мне отвечать. Нельзя же мне говорить такое, что мы просто так звоним. И Анна Павловна тоже молчит и ждет, что я отвечу. Вот ведь попал в положение!

Вовке-то ничего, он стоит себе, а мне отвечать нужно! Я взял и дал Вовке трубку. Он тоже растерялся и на меня смотрит. Только рот раскрыл. И ни слова. Потом протягивает мне трубку, а из трубки гудки гудят.

Я на него набросился:

— Это ты, говорю, виноват! Нужно сразу было ответить, а ты молчал!

А он только руками развел.

— Что бы я ответил?

И действительно, отвечать было нечего. Раз мы низачем звонили. И я все думал о том, что я завтра скажу Анне Павловне, когда она спросит, зачем я звонил.

Огурцы

Мы с Вовкой сидим на бревнах, беседуем и огурцы едим. Такие замечательные, свежие огурцы. Мы каждый год с ним сидим на бревнах и едим огурцы.

— Эх, — говорю, — как-то скучно летом. Сплошные каникулы и огурцы!

— Мне каникулы нравятся, — говорит Вовка, — но не очень.

— Не очень-то и мне нравятся, а вот чтобы очень, так вовсе не нравятся.

— Сплошное безделье. На то и лето!

— Сплошное лето, вот именно!

Вот так мы сидим с Вовкой на бревнах и разговариваем. И едим свежие огурцы.

И вдруг видим соседку Машу. Она что-то в земле копается. Непонятно зачем.

Я ей кричу:

— Что ты там делаешь?

Она говорит:

— Огурцы поливаю.

Вовка вынул из кармана огурцы и говорит:

— Вот. Пусть тоже растут на здоровье!

И я вынул два огурца из кармана. И сказал то же самое, чтобы они на здоровье росли.

— Эх вы, — говорит Маша, — только есть можете!

— В чем дело? — говорит Вовка.

— Это вдруг почему, — говорю, — только есть можем?

— Сразу видно, — говорит Маша.

Я смотрю на Вовку, а Вовка смотрит на меня, и ни я, ни он, конечно, не видим, чтобы у нас что-нибудь было видно.

— Закопайте свои тапочки, — смеется Маша, — авось новые вырастут к осени.

Две шапки

Когда моя мама куда-нибудь отлучается, Вовка приходит ко мне, а когда его мама куда-нибудь отлучается, я к нему прихожу. И мы что-нибудь делаем.

Один раз мы с ним сидим, в окно смотрим, а за окном дождь идет.

Я говорю:

— Давай что-нибудь делать.

А Вовка говорит:

— Чего?